К глазам Хьюика подступают слезы. Не потому что к нему до сих пор никто не прикасался, — нет, удовольствия плотской любви ему знакомы. Однако его возлюбленные зажмуриваются от отвращения даже в пылу страсти, а в глазах Екатерины нет ничего, кроме искреннего сочувствия.
— Такая кожа у меня по всему телу, кроме лица.
Екатерина вскакивает и тянет его за руку.
— Пойдемте в кладовую, посмотрим, что можно приготовить для вашей кожи! — оживленно говорит она. — Наверняка ее можно исцелить!
— Мне пока не удалось найти лекарства, хотя некоторые мази снимают раздражение.
Темными коридорами они идут в заднюю часть дома.
— Кто бы мог подумать, что несчастье может дать начало такой дружбе! — замечает Екатерина.
— Настоящая дружба — большая редкость, особенно при дворе, — соглашается Хьюик, чувствуя себя предателем, потому что секрет, который он хранит, вероятно, положит конец их близости. Он крепко привязался к Екатерине, считает ее не просто другом — сестрой, которой никогда не имел, и боится ее потерять. Обман тревожит совесть. А при дворе дружбы действительно нет — как могут дружить люди, непрестанно соревнующиеся между собой за высокое положение и королевские милости? Враждуют даже лекари, состоящие при короле, и большинство из них не любит Хьюика за то, что он на десять лет моложе, а уже лечит лучше.
Екатерина берет его под руку, и он поддается порыву искупить свою вину, дать ей оружие против себя.
— В Антверпене… — неуверенно начинает он.
— Да?
— Я встретил… — Слова даются с трудом. — Познакомился… Я влюбился.
Но это лишь часть правды.
— Как же зовут вашу даму, Хьюик? — весело осведомляется Екатерина, пожимая его руку. Признание явно доставило ей удовольствие.
— Это не дама, — наконец выговаривает он, ожидая, что она изумленно отпрянет.
— Вот как? Я подозревала, — спокойно отвечает Екатерина.
— Но почему?..
— Я знала мужчин, которые предпочитают объятия… представителей своего пола, — негромко говорит она.
Хьюик спокоен: теперь он всецело в ее руках. Узнай эту тайну посторонние, ему не избежать виселицы. Баланс в их отношениях восстановлен.
— Таким был мой первый муж, Эдуард Боро, — признается Екатерина. — Нас поженили совсем детьми.
Мимо проходит слуга с охапкой фрезий. В воздухе разносится весенний аромат.
— Это для моей спальни, Джетро?
— Да, миледи.
— Отдай цветы Дот, она расставит.
Поклонившись, слуга уходит.
— Эдуард Боро не испытывал ко мне ни малейшего влечения, — продолжает Екатерина. — Поначалу я думала, что дело в неопытности — ведь ни он, ни я ничего не понимали в таких делах. Однако был у нас учитель, Юстас Айвз, серьезный молодой человек с красивыми губами — помню, уголки его рта все время были приподняты, словно в печальной улыбке… Только заметив, как Эдуард краснеет, разговаривая с Юстасом, я начала догадываться, в чем дело. Ах, как мало я тогда знала о жизни!
— Что сталось с Эдуардом Боро? — спрашивает Хьюик, захваченный историей из ее прошлого.
— Подхватил потливую горячку. День — и его не стало. Бедный Эдуард! Он был сама доброта… — Екатерина с отсутствующим видом смотрит куда-то вдаль, будто перенеслась в прошлое, а здесь осталась лишь ее тень. — А потом я вышла замуж за Джона Латимера. — Она вздрагивает и возвращается в настоящее. — Теперь вы рассказывайте! Этот человек антверпенец?
— Нет, он англичанин. Писатель, мыслитель — просто необыкновенный! — Хьюик чувствует прилив возбуждения, даже просто рассказывая о Николасе Юдалле[21]. — И такой необузданный! Как дикий зверь.
— Необузданный? Звучит опасно!
— В лучшем смысле слова! — смеется Хьюик.
— А что же ваша жена? Она вас понимает?
— Мы с ней почти не общаемся, — неохотно отвечает он, чувствуя прилив вины, и меняет тему. — В последние дни любовь поистине витает в воздухе! Все только и говорят, что о страсти короля кое к кому.
— Надо полагать, ко мне, — помрачнев, откликается Екатерина. В глазах у нее плещется тревога. — Почему я, Хьюик? При дворе столько красавиц, которые с радостью заняли бы это место, а я уже немолода. Разве он не хочет еще одного сына?
— Возможно, его распаляет как раз ваша сдержанность. — Хьюику известно, как возбуждает незаинтересованность. Сколько раз он пленялся красивыми юношами, которых отталкивала его кожа!.. — Король привык получать все, что хочет, а вы не похожи на остальных.
— Непохожа, бог мой! — отмахивается Екатерина. — Что же мне делать? Броситься к нему в объятия, чтобы охладить его пыл?
21
Николас Юдалл (1504–1556 гг.) — драматург, автор пьесы «Ральф Ройстер Дойстер», которая считается первой английской комедией.