Она ускоряет шаг.
— Его влечет и ваша доброта, Кит. Короля восхитило то, как нежно вы заботились о муже.
— И откуда же ему об этом известно? — раздосадованно спрашивает она.
Хьюик не решается рассказать, что король буквально клещами вытягивал из него сведения о Екатерине. Как она вела себя с мужем? Была ли она к нему добра? Готовила ли она ему лекарства?
Некоторое время они идут в невеселом молчании, Хьюик — на шаг позади. Наконец Екатерина открывает дверь в кладовую и, вдохнув смолистый аромат трав, тут же успокаивается. Откупоривает один сосуд, другой, нюхает содержимое, насыпает в ступку и принимается толочь пестиком.
— Желтокорень, — поясняет она. Потом снимает с полки еще несколько горшочков, расставляет на столе, открывает один из них и, удовлетворенно вздохнув, подносит к носу Хьюика.
— Мирра! — Острый церковный запах напоминает Хьюику о священнике, в которого он когда-то был влюблен.
Екатерина растирает немного мирры с желтокорнем, зажигает горелку под медным блюдом и кладет на него шарик воска. Добавляет в ступку несколько капель миндального масла, вливает растопленный воск и помешивает. Когда смесь густеет, Екатерина подносит ступку к носу и удовлетворенно объявляет:
— Готово! Подайте мне ваши руки.
Хьюик снимает перчатки, сразу чувствуя себя голым, и она втирает мазь в раздраженную кожу. Нежное прикосновение трогает его до глубины души.
— Именно поэтому люди считают вас доброй, Кит!
— Не добрее многих… Вот увидите, желтокорень творит чудеса!
— У вас дар к травам. Ваши настойки для лорда Латимера — вот настоящее чудо!
Екатерина смотрит на него с непонятным выражением, в котором читается нечто, похожее на страх.
— Вы не обнаружили ничего странного, когда занимались телом моего покойного мужа?
Вот опять — взгляд загнанного зверя. Что с ней?..
— Только то, что его внутренности пожрала опухоль. Удивительно, что он продержался так долго. Грех говорить, но было бы лучше, если бы он умер раньше.
Страх в глазах Екатерина исчезает, и она тихо откликается:
— Пути Господни неисповедимы…
— Что Маргарита? Как она перенесла смерть отца?
— Тяжело. Я за нее беспокоюсь.
— Вы не пробовали поить ее зверобоем?
— Не догадалась, попробую!
— Король твердо намерен выдать ее замуж за Томаса Сеймура. По-моему, неплохая партия.
— Только не за Сеймура! — резко говорит Екатерина. — За Сеймура Маргарита не выйдет.
— Вы что же, влюблены в Сеймура?! — восклицает Хьюик, пораженный догадкой.
— Я этого не говорила.
— Но это написано у вас на лице.
Выткано в ее чертах, как узор на ковре. Подумать только, влюбиться в Сеймура!.. Король никогда этого не разрешит, нечего и думать.
— Я не хочу его любить! Я в полном замешательстве, Хьюик!
— Вам лучше о нем забыть.
— Знаю… Вы никому не скажете? — шепотом спрашивает она.
— Даю вам слово.
Однако Хьюик видит ее недоверие. Ведь он, в конце концов, лекарь короля — именно король приставил его к Латимеру.
— Почему король поручил вам лечить моего мужа? — спрашивает Екатерина, будто прочитав его мысли.
— Не буду скрывать правду, миле… Кит. — Хьюик прячет лицо — свой стыд — в ладонях. — Король велел рассказывать ему о вас. Он интересуется вами уже давно — с тех самых пор, как год назад вы стали служить леди Марии.
Теперь ей известен его позор.
— Хьюик, вы шпион?! — потрясенно восклицает Екатерина, и он чувствует, как ускользает ее дружба.
— Поначалу да, но теперь я полностью ваш!
Не в силах встретиться с ней глазами, Хьюик смотрит на сосуды и горшки на полках за ее спиной. Екатерина отворачивается, а он читает про себя надписи: норичник, таволга, молочай, истод, девясил, лопух… Молчание накрывает кладовую тяжелым, удушающим одеялом.
— Кит, — наконец умоляюще произносит Хьюик, — вы можете мне доверять!
— Не могу.
— Тогда я вас не знал, а теперь — знаю.
— А я вас… — шепчет она, должно быть, вспомнив о тайне, которая теперь в ее руках. При мысли об этом Хьюику становится легче.
Екатерина вручает ему перчатки и спрашивает:
— Вам легче?
— Да, зуд спал.
— Пойдемте, скоро приедет моя сестра. Я провожу вас.
Она его выгоняет!.. Хочется пасть на колени и молить о прощении, однако ее холодная вежливость делает это невозможным.
Они возвращаются в холл.
— Доктор Хьюик уезжает, Казинс, — говорит Екатерина, обращаясь к дворецкому. — Проводите его и позовите конюха.