– Нет, стой! – крик Лиама заставил его дернуться и поморщиться. – Я говорил с братом и… – затянувшаяся пауза, а затем, скомканное – … передумал, – на выдохе, последнее, что Адам расслышал, пока Лиам что-то еще мямлил в трубку.
– Что значит, передумал? – без преувеличения закричала в трубку зарвавшаяся сучка. – Ты дебил? – и, в принципе, логичный вопрос, правда, обличенные в приемлемые лишь для черни формы. Голос девушки перешел на ультравысокие частоты, и Адам был уверен, что ее тонюсенькие нервишки не выдержали радости победы, а вовсе не от того, что молодая девушка едва не совершила ошибку всей жизни. – Он, видите ли, передумал! Я вешаю, трубку! Увидимся в пятницу, – безапелляционно закончила она и не давала Лиаму вставить хоть слово.
– Он так мне сказал… – Лиам будто бы оправдывался, но на их счастье она не стала дослушивать, чем и выдала себя, и Адам победно усмехнулся.
– Хорошо, Принстон Плейнсборо. Приемное отделение. Приезжай и не беси меня, Принцесса, – резко ответила девчонка.
– Ты сказала, не беси? – и вот теперь вспылил сам Лиам, и Адам почувствовал гордость, разливавшуюся теплом в груди. Залет – залетом, но лицо благородного семейства стоило держать при любых обстоятельствах.
– Да, мать твою, – плебейка не выбирала выражений, – у меня гормоны зашкаливают, чего ты от меня ждешь? – слабо походило на извинения, скорее на чистую констатацию факта, но здесь, как говорится, не подкопаешься.
Добравшись до больницы в мгновение ока, они увидели ее возле входа в приемное отделение с небольшой дорожной сумкой, стоявшее на тротуаре. Лиам бросился к ней со всех ног, но наткнувшись на осуждающий взгляд серых глаз, встал как вкопанный, а мерзавка смотрела на него, сложив руки на груди.
– Даже не думай сказать мне ваше «передумал» месяцев через семь, кусок дебила! – крикнула она, что Адам отчетливо слышал в салоне машины, сжимая руль от злости. – Что ещё за выходки? Я задала вам конкретный вопрос и хотела услышать конкретный ответ, но, черт возьми! – девушка пнула сумку в сторону Лиама. – Забери меня через пару дней, и ни у кого из-за этого не будет болеть голова, что еще за фокусы? – от четкого и уверенного голоса в груди у Адама пробежал холодок.
«Неужели не блеф?» – с ужасом подумал он и присмотрелся к девушке, отчитывавшей Лиама, и… Ничего! Черт возьми, полное необъемлемое ничего! Никаких компрометирующих ее слов и поступков, и в одном мгновение Адам осознал, что все его теории по поводу блефа действительно были просто блефом, но только для него самого – выторговывающим время для принятия решения. Теперь уже сомнений не было. Она не врала. Ни капли, ни сотую часть дюйма. Она говорила чистую правду и задала конкретный вопрос, а они уже выстроили теории равнозначные заговору с целью мирового господства, лишь бы обмануть себя самих.
Накричав на Лиама, девушка схватила сумку с тротуара и направилась к ступеням приемника, а Лиам вцепился в ручки сумки и тащил ее назад. Проиграв раунд за собранные в больницу вещи, девушка просто отпустила ручки, плюнув на сумку, опять развернулась к входу в так себе захудалую клинику. И, потеряв все аргументы в разговоре, Лиам сделал то, чего Адам никак не ожидал, а картина, представшая его взгляду, повергла в шок. Младший наследник благородного семейства упал на колени прямо в лужу растаявшего снега и обнял ноги девушки, не пуская ее внутрь больницы. Его младший брат, который пытался превзойти Адама во всем, стоил на коленях перед серой мышью! «Когда же ты видел, чтобы я так унижался, Лиам?» – едва не устроив брату трепку за его импульсивный поступок, Адам стиснул зубы до боли в челюсти.
– Прости, я, правда, не хотел, – кричал мелкий засранец, уткнувшись носом ей в живот.
В этот момент от шока из-за выходки Лиама грозили скончаться сразу двое: она и Адам, благо, что больница под боком, и Ларссон надеялся, что хоть эпинефрин у них в наличии.
– Ты что делаешь? – ошарашено закричала мерзавка. – Прекрати немедленно! – от женского визга беспрепятственно попадавшего в салон из-за открытой двери, Адам опять поморщился и сжал руку в кулак. Никому еще не удавалось поставить Ларссонов на колени, а мелкий говнюк вцепился в эту шваль, как ребенок в плюшевого мишку, и не отпускал.
– Так все! Я никуда не уйду, обещаю, только прекрати, – истерика Лиама сломала ее волю, и Адам мог только восхититься хитростью брата. Состряпав расстроенную мордашку и едва не пустив слезу, говнюк не только добился своего, но еще и сделал так, что она сама согласилась на его условия. Решив, что момент для своего появления выбран как нельзя удачно, Адам глубоко вдохнул и вылез из машины, медленно ступая по лужам на тротуаре, чтобы встретиться с недовольным взглядом грозового нордэмского неба, в котором, кажется, сверкали молнии.