В этот момент напряжения и духовного подъема Клер вдруг услышал гудение моторов и удивился этому. До сих пор летчик не замечал его: этот звук был настолько привычным, что едва задевал сознание Клера. Теперь это был жалобный вой, который терзал его нервы, пронзительный гул, наполнявший звоном весь его мозг.
Через яростное рычание моторов Клер расслышал свой собственный голос:
— Я не знаю, какую игру вы ведете, но то, как тщательно вы подготовились, само по себе доказывает, что речь идет о самых решительных мерах. Поэтому…
Последнее слово он произнес с диким бешенством, одурманенный темнотой и своим жестким намерением: выстрелить так, чтобы не убить этого чужака, но обезвредить его.
Клер решал, сделать это или нет, пока его не вывел из оцепенения голос незнакомца:
— Все, что вы видели и слышали, — неужели оно ничего не значит для вас? Неужели ваш ум отбрасывает любую новую идею, которая пытается в него проникнуть? Почему добро на пути своего развития иногда дрожит от страха и колеблется на краю пропасти, когда зло, подхлестнутое освеженным воображением, огромными шагами несется к свое страшной победе?
Теперь я вижу, что полный успех для меня невозможен. Но попытайтесь же, попытайтесь подняться над сковывающем вас чувством долга и позвольте мне управлять вашим пулеметом. Вы обещаете мне это?
— Нет! — отрезал Клер со всей категоричностью человека, который невыносимо устал от разговоров на одну и ту же тему. Майор военно-воздушных сил Эрнест Уильям Клер, кавалер креста "За Летные Заслуги" продолжал:
— Будьте добры в дальнейшем не пытаться разукрасить новыми подробностями свой фантастический рассказ, когда мы долетим до Англии, я прикажу арестовать вас как шпиона, и вам придется найти очень убедительные объяснения, если вы хотите, чтобы то, что вы уже сообщили, было принято во внимание, там посчитают, — и вам придется доказывать, что они не правы, что вы пробрались на борт с целью уничтожить этот самолет, и…
Вдруг голос Клера замолк, и летчик с трудом проглотил комок в горле. Новая мысль захлестнула его как черная приливная волна и заставила с криком вскочить на ноги. Он выхватил пистолет и, пятясь, торопливо пошел по проходу между пассажирскими креслами, крепко сжимая в руке свое оружие.
Краем глаза летчик увидел, что пассажиры подняли головы: он привлек их внимание.
Тогда Клер звонко и четко произнес:
— Господа, на борт этого самолета проник посторонний человек, и поскольку я не смог добиться от него связного объяснения, я вынужден предположить, что он мог пронести сюда бомбу. Он снова и снова повторяет, что наш самолет будет уничтожен через пятнадцать или двадцать минут, даже назвал точное время — двенадцать минут пятого — поэтому бомба может быть с часовым механизмом.
Ищите эту бомбу! Всем встать с мест! У нас нет времени на деликатничание. Встаньте на колени, обыщите все углы, все ящички — и пусть кто-нибудь пройдет в хвостовую часть. Пользуйтесь фонарями, но светите только на пол. И быстрее за дело!
Какой-то офицер спокойно сказал низким голосом:
— Сэр, позвольте нам провести этот осмотр тщательно. На борту примерно одинаковое число военных и гражданских лиц. Пусть штатские осмотрят заднюю часть салона, а военные переднюю.
Клер быстро добавил:
— Я предлагаю сначала беглый осмотр в течение одной минуты, потом подробный обыск. Этого достаточно, полковник Ингрэм?
— Вполне! — ответил полковник.
С сотворения мира не было ничего более странного, чем эти поиски, так чувствовал Клер, когда стоял в быстро мчащемся неосвещенном самолете и следил взглядом за силуэтами пассажиров, которые ползали по полу, заглядывали под кресла, рылись в чемоданах, осматривали сетки для вещей, и одновременно наблюдал за незнакомцем, который сидел неподвижно как статуя, подставив лицо лучам луны. Теперь она была сзади и дальше от самолета, чем раньше, так что её яркий сияющий свет вливался в окна косыми лучами.
Чужак медленно сказал — без горечи, но с огромной печалью:
— Вы устроили этот напрасный поиск, а вам нужно лишь заглянуть в собственные умы: причина вашего уничтожения там. Если этот самолет погибнет, с ним умрет свобода. В нашем времени нет никаких подсказок для вас, кроме этой. Я спрашиваю ещё раз: позволите-ли-вы-мне-управлять этим пулеметом?
— Нет! — ответил Клер, и какое-то время они молча смотрели друг на друга в этом мчащемся в небе залитом лунным светом воздушном корабле.
Белые лунные лучи вместе с длинными тенями, которые тянулись через темный салон, образовывали решетку из полос тусклого света и искажали наряженные лица людей, искавших бомбу. На короткое время загорались осторожные фонари, их лучи заглядывали в темные углы и резко вспыхивали на блестящих поверхностях предметов.