— Спасибо-спасибо-спасибо-спасибо, — лепетала девочка, уткнувшись лицом в одежду Ю.
— Что случилось? — спросила Янмей.
Ю вдохнула, чтобы ответить, но выдохнула.
— Может, стоит обсудить это за чаем, — она улыбнулась. — Когда ты оденешься.
Они вернулись в приют. Май была с детьми, они вели себя как можно тише. Ю думала оставить Киру с ними, пока она обсуждала ребенка с Янмей, но не была уверена, кем была девочка, и не хотела оставить опасного ёкая с невинными детьми. Она взяла Киру в гостевой домик с собой и усадила за стол. Янмей ушла в другую комнату, чтобы одеться. Ю налила чай, пока Кира болтала о том, как скучно было в зеркале.
— У меня были друзья, — сказала девочка. — Они приходили, и мы играли, пока мама работала на кухне с другими взрослыми. Камейо не любила меня, она думала, что пела лучше, но мы все знали, что она не могла держать ноту дольше двух секунд, и… — она сделала паузу и надулась. — Они все уже мертвы, да?
— Да, — сказала Нацуко и похлопала колено девочки. Ю видела, как Кира вздрогнула. Старая богиня почти не сводила взгляда с девочки. — Ты умерла восемьдесят два года назад, Кира.
Девочка печально улыбнулась.
— Прошу, зовите меня Мирай. Мои друзья зовут меня Мирай.
— Мы — не твои друзья, — сказала Нацуко.
— Но могли бы быть, — быстро сказала Ю. — Я буду рада звать тебя другом, Мирай.
Девочка улыбнулась так широко, что в комнате стало светлее.
— Ты слышала мое пение, — сказала она, темные глаза смотрели на Ю. Было что-то жуткое в этом взгляде, ее глаза были слишком темными. — Мне очень жаль, что я, кхм, пыталась тебя убить.
Ю вернулась к столу с чаем и опустилась на колени.
Янмей вернулась в чистой одежде, из-под воротника виднелся бинт.
— Кто-нибудь объяснит?
Нацуко закатила глаза и фыркнула.
— Девочку убили восемьдесят лет назад, пока она смотрела в зеркало. Она вернулась как ёкай, запертый в зеркале, пока она не заманит обманом другого дурака умереть, глядя в зеркало на нее, чтобы он поменялся с ней местами. Думаю, Бату предложил ей сделку — поменять зеркала, дав ей шанс на свободу.
Мирай нахмурилась и поджала губы.
— Не помню.
— И ты ее освободила, — сказала Янмей. — Зачем?
Ю задумалась. На этот вопрос ей было сложно найти ответ.
— Ты помнишь, как ты умерла? — спросила она у девочки.
— Нет, — сказала Мирай. — Я… — она нахмурилась, в темных глазах выступили слезы. — Нет. Но было больно. И нечестно. Я не хотела умирать. Что-то было на моей шее и… я не хотела умирать. Не хотела… — слезы полились. Ю не знала, что делать, а Янмей обняла девочку, нежно гладила ее волосы. Мирай напряглась, но вскоре расслабилась, сжала одежду Янмей, пока всхлипывала.
Ю решила рассказать Янмей о смерти девочки наедине. Если Мирай не помнила, то это было к лучшему. И если она помнила, никто не мог помочь ей с травмой лучше Янмей.
— Я освободила ее, — сказала она, — потому что это была невинная жизнь в обмен на жизнь в крови. Мир лучше без Тикающих Часов, и он лучше с Мирай в нем.
— Она все еще ёкай? — спросила Янмей. Ю видела, как девочка напряглась в руках женщины.
— Да, — сказала Нацуко. — Унгакьо вне зеркала будет жить и умрет как смертная. Она теперь человек и дух, — богиня потерла виски. — Только она может решить, что это означает.
Янмей посмотрела на Ю.
— Я возьму ее. Хейва учит детей, как Мирай, которым некуда идти, и которые не понимают свою силу, — Ю была рада. Она надеялась, что Янмей примет девочку. Она освободила Мирай из зеркала, но не знала, что еще делать с ней.
— Ты заберешь и Фуюко? — прошептала Нацуко.
— Конечно, — сказала Янмей.
— Уверена? — спросила Ю у богини. Фуюко был не просто братом Нацуко. Он был богом и артефактом Нацуко. — Он не нужен, чтобы победить Бату?
Нацуко взглянула на Ю. В морщинах на ее лице было горе. Она пожала плечами.
— У нас артефакты Сарнай и Тикающих Часов. Четыре было в устройстве, на котором он прилетел. Итого восемь. Этого хватит, — она сделала глоток чая. — Мой брат уже не бог, Бату лишил его этого вместе с воспоминаниями, и он вернет их, только если я сдамся. Я могу или спасти брата и бросить мечту, за которую он боролся, или пожертвовать им, чтобы эта мечта сбылась. Он хотя бы с этой женщиной. Я знаю, что он хорошо защищен.
— Клянусь, — сказала Янмей. — Говоришь, Фуюко уже не бог, но, как и Мирай, он не совсем смертный.
— Нет, — сказала Нацуко. — Он не смертный. Я не знаю, что это значит для него.