Его кожа тускло сияла, золотая дымка поднималась от него почти как пар. Но он точно был мертв. Его глаза были без жизни. Его грудь и сердце были пробиты, кровь собиралась под ним. Она сделала это. Это казалось нереальным. Но она сделала это. Дикий смех сорвался с ее губ, и Ю быстро зажала рот ладонью. Она убила бога войны, свергла его с трона. Теперь Нацуко займет его место и покончит с постоянными войнами, которые мучили мир сто лет. Хоса, Нэш, Ипия и Кохран познают мир. Настоящий мир. Без бога, шепчущего обещания власти или планы боя, вызывающего зависть и ненависть. Может, теперь четыре империи смогут исцелиться, насладиться временем процветания, а не жестокости. В мире, который Нацуко могла помочь создать, могла направить, не будет нужным Искусство Войны. Ю решила, что это было лучше для памяти о ее бабушке, чем любая победа в бою. Подходящий финал для наследия, которое она хотела оставить позади. Конец войнам, конец необходимости в стратегах, как она. Она сделала это.
Татуировки на руке Бату засияли. Они поднялись над его кожей, ярко вспыхнули и угасли. Она посмотрела на контракт на своей руке. Он не изменился.
— Дайю, — позвала Нацуко за Ю. Богиня не была идеальной. Она бывала ворчливой, капризной, грубой, даже немного мстительной, но она была лучше Бату. Она будет править лучше Бату. — Прости.
Ю прогнала мысли о тайне контракта на своей руке, повернулась поздравить богиню с улыбкой на лице. Она ощутила боль в груди. Нацуко стояла перед ней, хмурясь. Ю опустила взгляд и увидела рукоять в своей груди, рукоять ее ножика. Он как-то оказался в ней, клинок пронзил ее. Боль хлынула, обжигала грудь. Ю вдохнула, зная, что это был последний раз. Она рухнула на спину, все угасало перед глазами. Нацуко поймала ее и опустила на пол. В другой ладони богиня держала маску. Она осторожно опустила ее на лицо Ю, и у той не было сил бороться. Это ощущалось знакомо. Ощущалось как предательство. Но у Ю уже не было сил бороться.
Нацуко уложила ее на пол арены, и Ю увидела богиню, глядящую на нее, произносящую слова, которые она не слышала. Слова, написанные золотым светом. Она умерла с зудом на руке.
* * *
Нацуко прошла сквозь тории, покинула арену впереди толпы нервно болтающих богов. Перед ней стоял трон тянцзюн. Трон, на котором Бату сидел сто лет. Сам трон не имел силы, но он был не просто символом. Это был сигнал небесам и земле, смертным, богам и духам, что тот, кто на нем сидел, был правителем небес. Его указ был важнее всего, его желания исполняли. Желания Нацуко обретут облик. То, как Фуюко представлял мир.
Она шагнула вперед, выпрямила спину и пошла к трону. Другие боги суетились, толкались в арке за ней, несли с собой труп Ю. Нацуко было жаль, что она так поступила со стратегом, своим чемпионом. Но это нужно было сделать. Таким был закон. Правила состязания. Фан и Син Фай ждали в тронном зале, смотрели. Она позже решит, что с ними делать. Они могли пригодиться, сообщить миру о новом тянцзюне, или они знали слишком много о богах и борьбе за трон. Но пока что они не были важными.
Нацуко размяла шею. Ее шаги стали легче, а кости уже не были бременем. Ее кожа стала гладкой, морщины пропали, и ее волосы темнели, седина пропадала. Когда она добралась до ступенек трона, она снова была девочкой. Она захихикала, вприпрыжку поднимаясь по ступенькам. Когда она добралась до вершины, она обернулась и посмотрела на богов перед собой. Она видела друзей и врагов, сторонников и заговорщиков, братьев и сестер. Они были ее подданными. Нравилось им или нет. Нацуко медленно села на свой трон. Он был большим для нее, но он был построен для мужчин, а она была богиней-ребенком.
— Бату мертв, — крикнула Нацуко поверх шума богов. Они затихли один за другим и посмотрели на нее. — Его век войны подошел к концу. Вы все должны сообщить своим поклонникам, своим монахам, людям, которые посещают ваши храмы, что война уже не мандат небес. Пришло время покоя.
Чан Ан, бог жизни, шагнул вперед из толпы шепчущихся богов. Он низко склонил голову.
— Тянцзюн, — сказал он, голос был как хруст бумаги. — Пока желания не стали исполнять, есть дело, которое не может ждать, — он выпрямился и посмотрел на Нацуко. — Нам нужен бог войны.
Нацуко кивнула, другие боги выразили согласие. Это было правдой. Правила состязания были четкими. Она просто ждала, оттягивала. Это ощущалось как предательство. Это было предательством, и ей не нравилось так делать. Она встала и подняла ладони, ожидая, пока боги притихнут.