— Путники? — спросила беременная женщина.
— Можно и так сказать, — Ю поклонилась, приподняла шляпу, чтобы женщина увидела ее лицо.
Женщина прищурилась, издала горлом задумчивое хмыканье.
— Выглядит как солдат, — сказал старик женщине. — Я про глаза, — Ю взглянула на старика, ей стало интересно, что он видел. Но уголок его рта приподнялся. — Она не в форме, но солдат. Я не сомневаюсь.
Женщина еще миг смотрела на Ю, а потом кивнула.
— У нас мало припасов, но укрытия для солдат готовы, — она понизила голос. — Если тебе нужно пропасть, тут это просто. Сможешь найти новую жизнь, — она посмотрела на Нацуко. — А ты?
— О, не переживайте, — сказала богиня со своей улыбкой. И они отвернулись от нее. Женщина пропустила их в Андинь, больше ничего не сказав.
Андинь уже не был процветающим городом. Всюду были следы оккупации, и, вопреки желаниям Ю, жители бунтовали не мирно. Они сжигали свой город, чтобы прогнать кохранцев. Разбивали здания, некоторые превратились в пепел и обломки. Оружие валялось на улицах. Старик и женщина рылись среди обломков своего дома. Девочка стояла в дверях своего дома и плакала, лохматый щенок был в ее руках, неподвижный, мертвый, а мальчик чуть старше стоял на коленях перед ней и смывал засохшую кровь и пепел с ее худых ног. Женщина доброго вида и хромающий солдат в броне в трещинах носили ведра воды. Война всегда велась на двух фронтах. На поле боя между солдатами. И дома, между любимыми и их горем. Это Ю видела в Андинь. Не город при смерти, воющий от горя. А город, который пытался отстроиться, вернуть то, что было утрачено. Город объединила трагедия, сложности сделали его семьей, и он стал сильнее из-за поддержки людей и их решимости. Надежда. Это Ю видела в Андинь. Надежду на новое начало.
Старушка дала ей миску холодной похлебки у ворот, и Ю благодарно приняла ее, низко поклонилась, ведь могла отблагодарить только так. Женщина направила ее к ближайшему укрытию для солдат.
— Мои глаза выглядят иначе? — спросила Ю у Нацуко, пока они шли мимо однорукого мужчины, держащего стремянку у стены, пока женщина на вершине лестницы чинила крышу. Ю отправила ложкой немного похлебки в рот и проглотила. Еда была пряной, чтобы скрыть отсутствие вкуса, и жирной. Но она была все равно рада.
Нацуко долго молчала, а потом сказала:
— Да, смертные порой такие хрупкие. Многие меняются после сложностей, взгляд становится далеким, словно вы смотрите сквозь то, что перед вами, видите прошлое, а не настоящее, — она вздохнула. — Ненавижу этот взгляд. Я вижу его каждый день в своих храмах.
— Потому что это не твое, — Ю горько улыбнулась. Она ощущала себя мрачно, словно ее накрыли тяжелым одеялом, и оно приглушало мир. Она словно смотрела, как движется по жизни, отстраненно, словно ее маленькая версия сидела на плече.
— Э?
— Некоторые вещи утрачены, но их нельзя трогать, — сказала Ю. — Это не как потерянная монета или ложка, или любимая детская игрушка. Порой вещи потеряны и просто пропадают. То, что внутри, а не снаружи. Не тебе их забирать или отдавать.
— О, не драматизируй, — сказала Нацуко. — Ты говоришь не о потере. Ты ничего не потеряла. Ты говоришь об изменениях. Ты никогда не будешь снова такой, как ты сейчас. Перемены неизбежны. Так что привыкай к тому, какой ты будешь, и перестань горевать по тому, какой ты была.
Ю взглянула на Нацуко, но древняя богиня смотрела вперед.
— Хватит этого плаксивого поведения, — продолжила Нацуко. — Потому что мы не закончили. Нужно еще многое сделать. Времени мало, а мы отстаем от лидеров в игре.
Игра. Богиня считала состязание игрой. Но Бату ради игры начал войну двух империй. Ю ради игры заманила кохранцев в ловушку, где погибли тысячи. Может, все боги были плохими. Но нет. Бог войны точно был хуже всех. Ю не знала, могла ли доверять Нацуко или другим догам, но богиня точно будет править лучше, чем Бату.
— Что мы ищем в Андинь? — спросила Ю. Ей хватило пряного супа, и она протянула миску коню. Старый конь хлебал суп громко, а потом забрал миску из руки Ю.
— Зеркало такого размера, — Нацуко подняла ладонь и растопырила пальцы. — У него деревянная ручка, вытертая за годы в руках в духах, а сзади вырезаны лозы с шипами и позолотой. Это зеркало Гуань Фай, бога красоты.
Ю подавила смех.
— Самый ценный артефакт бога красоты — зеркало?
Нацуко рассмеялась.
— Он мелочный и невыносимый бог. Проверяет свое отражение сотни раз в день, чтобы убедиться, что он все еще милый, — она закатила глаза. — Он бог. Он может выглядеть, как пожелает. Слишком напыщенный, как по мне. То, что он зовет красивым, я зову фальшивым. Туфель без пары — это красиво. Лицо человека, когда его истинная любовь уходит, не зная об их чувствах, — это красиво. Красота — это эмоция, хорошая или плохая. Боль, счастье, страх или любовь. Красота — это опыт. Это зеркало — мелочность Гуань Фай, воплощенная в вещи.