— Нет, — она покачала головой.
— О. Так мы сироты?
— Да.
Фуюко кивнул, закончил убирать и вернулся к своему столу. Он сел и провел ладонью по книге на столе, глядя на Нацуко.
— Я когда-нибудь вспомню?
Улыбка Нацуко пропала, она подавляла волну горя. Та грозила смыть ее невинность, оставив ее старухой, а она не хотела, чтобы Фуюко видел это. Он должен был видеть в ней свою сестру, юную и беспечную.
— Нет, — она покачала головой, чтобы слезы улетели. — Вряд ли. Придется сделать новые воспоминания.
— С тобой?
— Конечно!
Фуюко улыбнулся. Он редко улыбался, и это разбивало сердце Нацуко.
— Так ты останешься? — спросил он.
* * *
Когда Нацуко пришла в здание, где Ю пила чай с врагом, ее юность пропала. Она снова была старухой. Ее кожа была в морщинах, волосы стали серыми, как зимнее небо. Фуюко не хотел возвращаться в Тяньмэнь. Он не понимал. Он был артефактом, ее артефактом, и она нуждалась в нем, чтобы одолеть Бату, свергнуть бога войны. Он не помнил, что это был его план. Они выбрали ее для состязания, потому что она подходила лучше, но план был его.
Она остановилась у двери и ждала, слушала через щель.
— Прости, — сказала тихо и хрипло Ю.
— Не за что извиняться, — сказала другая женщина, Янмей. — Не думай, что это закончилось. Ты приняла это, но нужны не только слезы, чтобы смыть раны.
Раны? Они сразились? Нацуко распахнула дверь, испугав женщин, и ворвалась. Ю была спиной к двери, быстро вытерла лицо рукавами с заплатами. Янмей встала, глядя на Нацуко бесстрастно. Комната не выглядела как эпицентр боя.
— Ты вернулась, — сказала Янмей. — Видимо, говорила с Фуюко?
Ю шмыгнула и встала, повернулась к Нацуко. Ее глаза были красными от слез, плечи были опущены.
— Думаю, ты говорила с Бату, — она выдавила улыбку.
Нацуко смотрела на женщин. Она не знала, что случилось, пока ее не было, но Ю не выглядела раненой, хотя точно плакала.
— Вы обе правы, — сказала она, подошла к плите и налила себе чаю. Ей не нужно было пить, но было приятно что-то делать.
— Воспоминания твоего брата? — тихо спросила Янмей.
— Пропали. И не вернутся. Бату пытался давить ими, чтобы я сдалась.
Ю убрала прядь волос за ухо, она так делала, когда нервничала. Смертные были полными раздражающих привычек.
— Значит, ты сказала ему засунуть угрозы в зад?
Нацуко пожала плечами.
— Можно и так сказать.
— И Фуюко? — спросила Янмей.
Нацуко хмуро посмотрела на женщину, но Янмей не отступила от гнева богини.
— Хочет остаться. Но он не может. Он мне нужен. У нас всего четыре артефакта. Этого мало. Он должен пойти с нами, или его жертва ничего не значит.
Янмей покачала головой.
— Я его не отдам, — она посмотрела на Ю. — Прости, но я обещала его защитить.
Нацуко сжала кулаки.
— Ты обещала Бату, — процедила она. — Монстру, для избавления от которого Фуюко пожертвовал собой. Ты защищаешь Бату, не давая нам забрать моего брата, и это точно не то, чего хочет Фуюко.
Янмей нахмурилась и отвела взгляд. Через пару мгновений она посмотрела на Ю, в ее глазах был вопрос.
— Мы можем остаться на ночь? — спросила Ю. — Думаю… такие решения стоит принимать на свежую голову.
— Конечно, — сказала Янмей. — Это гостевой дом. Можете остаться тут, а я унесу свои вещи к Май, — она посмотрела на Нацуко. — Можешь видеться с Фуюко и говорить с ним, он не пытайтесь забрать его против его воли.
Нацуко напряглась и грозно шагнула вперед.
— Или что?
Ю встала между ними. Она поклонилась Янмей и посмотрела на Нацуко.
— Мы — гости и будем слушаться их правил.
Нацуко вскинула руки и рассмеялась.
— Ладно. Я все равно не могу его забрать. Это против правил, — это было не совсем правдой.
Глава 29
Ю проснулась от гула тысяч пчел вдали. Она не сразу узнала звук.
Она отбросила одеяла, испугав Нацуко, и схватила свою одежду из кучи на полу. Ткань была грязной, царапала кожу. Она помылась в приюте, но не успела постирать одежду. Она была уверена, что только грязь держала одежду целой, ведь она давно не стирала эти лохмотья.
— Что ты делаешь? — спросила Нацуко. Она склонила голову. — И что это за шум?
— Это топтер, — сказала Ю, сунула руки в рукава и быстро проверила карманы. Зеркальце, кольцо и монета были там. Как и нож и ее фигурки для шахмат, все еще не законченные. И кинжал, которым ее чуть не убил Тикающие Часы. Она надеялась, что он пожалеет, что дал его ей.