– У вас есть чайные настойки?
– Да, разумеется, – отвечаю я после небольшой заминки и подхожу ближе. – За вашей спиной – превосходный набор.
Он оборачивается. Свернув и ему шею, отношу его за прилавок. Подобное в людском мире называют эффектом дежавю. Мне нужно выйти из этого проклятого магазина, пока я не соорудила целую гору из человечков. Я срезаю кошельки и направляюсь к выходу, попутно забирая показанные торговцем духи лилу. Возможно, я найду им применение.
Без спешки покидаю рынок и направляюсь к гостинице. Хозяин приветствует меня, интересуясь моим самочувствием. Я отвечаю: «Самочувствие без изменений». На самом деле его это не интересует. Одна из глупостей местного этикета. В номере пусто. Я снимаю рюкзак, достаю один пузырек и осушаю одним глотком.
Сила… Я с трудом сохраняю неподвижность. Энергия рвется наружу, бурлит внутри меня. Падаю на колени, меня начинает трясти. Это боль? Возможно, я чувствую боль. Легкое покалывание проходит по коже. Я пытаюсь подняться, но ноги словно окоченели, что теоретически невозможно. Мир насыщается красками. Я вижу свои белые руки, темно-серые рукава кожаного доспеха окрашиваются в коричневый, черный пол лишь слегка меняет яркость. Я закрываю глаза и вспоминаю уроки моего повелителя…
– Дыхание отвечает за внутреннее состояние. Люди злятся – дыхание учащается. Человек может начать дышать чаще, и это поспособствует входу в боевое состояние. Это взаимосвязано. Успокоишься – и дыхание стабилизируется. Стабилизируй дыхание. Ровное, глубокое.
– Но зачем это мне? Разве я могу злиться?
– Узнаешь.
Я начинаю дышать глубже, состояние нормализуется, я открываю глаза. Мир вновь черно-белый, ощущения исчезли. Нирас застыл в дверном проеме. Почему все, кроме меня, появляются в самые неподходящие моменты?
– Эй, красавица моя! Ты в порядке? Водички принести, может? – В голосе слышится явное беспокойство.
– Я в норме. – Встаю и поправляю одежду.
Нирас заметил шкатулку с мелоном.
– Но… – Видимо, он хотел снова поинтересоваться моим состоянием. Люди редко понимают с первого раза. Но при виде шкатулки его и без того большие глаза округлились до величины самогонных чашечек. – Это… это… Святой Люмос!.. Целый ящик мелона?..
– Да.
– Это же… Это!.. Гоблинские вши, какого!.. Это… Как? Откуда? – Нирас хватается руками за голову.
– Гоблинские кто?..
– Это целая куча денег. Откуда у тебя все это?
– Взяла в местной лавке. – Видя предмет, многие местные автоматически перекладывают его ценность в денежный эквивалент. Это их умение мыслить в перспективе либо обычный материализм?
– В смысле взяла?
– Что значит «в смысле взяла»?
– Ты же не хочешь сказать, что тебе дали их за бесценок, за красивые глаза?
– У меня не было с собой красивых глаз.
– А как же те, которые глядят на меня?
– Что?
– А-а-а… не бери в голову. – Нирас махнул рукой и сел у окна. – Черт с ней, с лавкой. Ты понимаешь, что мы сейчас поплывем на корабле!
– И?
– Что «и»? Меланта! Ты вообще какой день живешь? Это называется контрабанда. Мелоновые зелья – это редчайший товар!
– Что такое «контрабанда»?
– Контрабанда – это… Черт, ты меня точно не разыгрываешь? – Я отрицательно качаю головой. – Контрабанда – это незаконные перевозки всякого редкого барахла. Как правило, с целью сбагрить его на стороне.
– И?
– И то! Если мы поднимемся на борт с этой штукой, то приплывем прямиком за решетку. Наш багаж будут проверять перед отплытием!
– Борт?
– Меланта! – Нирас сжимает кулаки. Скулы приобретают более острые очертания. – Борт корабля, мать его!.. – Сквозь зубы.
Значит, мне придется показывать все, что я везу с собой. Досмотры, кровь на проверку. Часть и без того краткой жизни отведена процедурам безопасности. Слишком много суеты. Это никуда не годится. Я не могу показывать содержимое своего рюкзака без последствий для окружающих.
– Есть другой путь?
– Можешь плюхнуться на королевский фрегат. – Нирас откидывается назад. – Если ты родственница наместника или у тебя под бронелифчиком не завалялось еще одно состояние, хотя я уже ничему не удивлюсь, тем более там можно и не такое спрятать.
Нирас подмигивает. Я достаю из бокового кармана взятые с тел кошельки и бросаю на стол. Он взвешивает их в руке, потом высыпает содержимое и переводит взгляд на меня. Если так пойдет дальше, то удивление опередит страх в моем личном списке.
– Я не… нет. Ничего не говори… Даже знать не хочу… с кем я связался…
Мы идем к пристани. Нирас сказал, что придется отыграть роль. По его длинному и весьма подробному пояснению видно, что он в этом мастер. Нирас купил себе дорогой камзол и льняные штаны, обновил сапоги. Длинные соломенные волосы спрятал под просторную шляпу, которая словно добавляла ему роста. Накладная бородка придавала надменность и скрывала разбитый подбородок. Теперь он выглядел как типичный местный вельможа. Я отметила, что он изменил даже свою походку и осанку. Теперь это был спокойный размеренный шаг, надменно поднятый подбородок, плавно и в такт качающиеся руки. Вместо дерганого, пугливого паренька, постоянно озирающегося по сторонам.