Лично для Дэмиена возможность свободно говорить на родном языке, была словно груз, свалившийся с плеч, о котором он не подозревал, пока нес. Было поздно, когда Лорен положил конец беседе, отодвинув от себя полупустой кубок с водой и потянувшись.
— На сегодня мы закончили. Иди сюда и прислуживай мне.
Слова ошеломили его. Дэмиен медленно поднялся. Подчинение ощущалось еще более раболепно, когда приказ пришел на его собственном языке.
Перед ним предстал знакомый вид прямой спины, которая переходила в узкую талию. Он привык раздевать Лорена из его брони или верхней одежды. Это был обычный вечерний ритуал между ними. Дэмиен шагнул вперед и положил руки на ткань выше лопаток Лорена.
— Ну? Начинай, — сказал Лорен.
— Я не думаю, что нам нужен личный язык для этого, — сказал Дэмиен.
— Тебе не нравится? — спросил Лорен.
Дэмиен знал, что не стоит говорить о том, что ему нравится или не нравится. В голосе Лорена слышались нотки заинтересованности в его неудобстве, а это всегда было очень опасно. Они продолжали говорить по-Акиэлосски.
— Возможно, мне следует говорить более точно, — сказал Лорен. — Как хозяин приказывает постельному рабу в Акиэлосе? Научи меня.
Пальцы Дэмиена путались в шнуровке; они замерли над первой полоской белой рубашки.
— Научить тебя приказывать постельному рабу?
— В Нессоне ты сказал, что ты использовал рабов, — сказал Лорен. — Не думаешь, что мне стоит узнать слова?
Он силой заставил руки двигаться.
— Если у тебя есть раб, ты можешь приказывать ему, как захочешь.
— Не думаю, что это обязательно тот случай.
— Я бы предпочел, чтобы ты разговаривал со мной, как с мужчиной, — услышал себя Дэмиен. Лорен повернулся под его руками.
— Расшнуруй спереди, — сказал Лорен.
Дэмиен расшнуровал. Он протолкнул одежду по плечам Лорена, подойдя ближе, чтобы сделать это. Его руки скользнули под ткань. Он скорее почувствовал, а не услышал, что его голос стал более интимным:
— Но если ты предпочитаешь…
— Отойди, — сказал Лорен.
Он отошел. Лорен в рубашке казался больше похож на себя; изящный, собранный, опасный.
Они смотрели друг на друга.
— Если тебе больше ничего не нужно, — услышал он себя, — я пойду и принесу еще углей для жаровен.
— Иди, — сказал Лорен.
Утро. Небо было потрясающего голубого оттенка. Солнце припекало, и все были одеты в кожаные костюмы для верховой езды. Так было лучше, чем в броне, в которой они спеклись бы к полудню. Руки Дэмиена были заняты упряжью, и он разговаривал с Лазаром о плане маршрута на день, когда заметил Лорена на другой стороне лагеря. Пока он смотрел, Лорен вскочил в седло, выпрямив спину и удерживая вожжи одной рукой в перчатке.
Прошлой ночью он позаботился о жаровнях, выполнил все свои обязанности и отправился к близлежащей реке, чтобы помыться. Берега реки были покрыты галькой, вода была чистой и прозрачной, без опасного быстрого течения; река становилась глубже к центру. Несмотря на недостаток освещения, двое слуг все еще стирали белье, которое при такой погоде высохло бы к утру. Вода была ободряюще прохладной в теплом ночном воздухе. Он окунулся с головой и позволил струйкам стекать по его груди и плечам, потом вымылся, вышел на берег и пальцами отжал воду из волос.
Позади него Лазар вещал:
— До Акьютарта остался один день езды, и Йорд говорит, что это наша последняя остановка перед Рейвенелем. Ты знаешь, что если…
Лорен был хорошо сложен и одарен, а Дэмиен был мужчиной, как все остальные. Половина солдат в этом лагере желала увидеть Лорена под собой. Реакции тела могут быть подавлены, как и были целенаправленно подавлены в гостинице. Любой бы возбудился от Лорена, притворяющегося питомцем у него на коленях. Даже зная, что скрывается за сережкой.
— Ладно, — услышал он Лазара.
Он забыл о присутствии Лазара. После долгого молчания, он оторвал взгляд от Лорена и повернулся к Лазару, который смотрел на него с довольно сухой, но понимающей улыбкой в уголках его губ.
— Ладно что? — спросил Дэмиен.