После дыхательных упражнений перешли к омовению. Холодный Желчуг - не лучшее для купания место, но бодрит необычайно. Зайдя по колено в несущийся поток, мы ладонями черпали воду и обливали друг друга. Нет, действительно бодрит.
Солнце, хоть и клонилось к вечеру, а кожу припаливало. Близкое солнышко-то.
Вообще, до сих пор ритуалы Нимисова не выходили за рамки разумного. Утренняя гимнастика, солнечные и воздушные ванны, купания - это советуют сотни лет. Да кто следует этим советам без понуждения?
Одевшись, мы вновь окружили гуру.
- Теперь уединяемся и размышляем о сущем.
Тоже придумка Нимисова. Мы поднимались на скалы, нависавшие над Желчугом, - невысоко, метров на тридцать. У каждого был свой пятачок, на котором, не видя других, он мог предаваться медитации.
Под ногами зашевелились камешки. Я, хоть и страховался за ствол дерева, отпрянул от края. Валуны, обточенные рекой, гладкие, но очень твердые. А сверху такие безобидные.
Я снял штормовку, постелил и сел, прислонясь спиною к дереву. Солнце приятно греет, речка шумит, листья шелестят - что еще надо?
Дорога сверху смотрелась совсем тоненькой; от шале шла она к мосту, теперь разобранному. Реконструкция. Рядом висел хлипкий временный мостик, аттракцион для любителей острых ощущений. Как только я носил по нему поклажу? Невероятно.
За рекой дорога уходила вправо вдоль подножия гор. Двадцать пять километров национального парка, а дальше - Харыз. Ближайшее селение. Идея Нимисова - забраться в горную глушь, подальше от вампиров энергии, и готовиться к турниру.
Тишина. Безлюдье. Полный покой.
Я задремал. Гармония с природой перешла в новое качество. Виделся мне Кишинев. Комсомольское озеро с водой, столь же чистой, что и здесь. Какой спрос с дремы? Я плыл на лодке, легко помахивая веслами, а чайки кричали и кричали, сначала радостно, а потом вдруг тревожно. Вода из небесно - голубой стала серой и плотной, как силикатный клей, лодка завязла, и, в довершение всего, перед ее носом вспучился водяной бугор, набряк и прорвался взметнувшимся в небо фонтаном вишневой венозной крови и коротким резким воплем.
Я проснулся, а крик из сна протянулся в явь, эхом отзываясь из ущелий.
Спуск вниз короток, но и тут можно подвернуть ногу. Или шею. Я берегся.
У берега Аркадий с Юрием о чем-то говорили вполголоса.
- Это не ты орал? - Юра чуть опух. Тоже, должно быть, дремал.
- Орал? Я думал, приснилось мне.
- Нет, кто-то действительно крикнул, - Аркадий напрягся, всматриваясь за мою спину. Нужно ему очки носить, а стесняется.
Я обернулся. Подходили остальные. Кто тот безумец, прервавший нирвану наставника?
- Все собрались? - голос у Валерия Васильевича тихий, но укоризненный.
- Комова нет, - Юрий смотрел на тропу.
- Сходите за ним.
Воцарилось молчание провинившегося класса перед строгим учителем.
Минута.
Вторая.
Из-за поворота тропы выбежал Юрий.
- Он разбился! Он разбился!
Олег первым шагнул навстречу.
- Что с Иваном?
- Насмерть, - Юрий остановился, повернул назад. Тропинка узкая, шли по одному, я сразу за Олегом. Несколько поворотов - и вот нависающая скала, место Ивана, крайняя, самая дальняя, а внизу, на каменистом берегу Желчуга - он сам.
Иван успел сгруппироваться в падении, но - двадцать метров. Семь этажей по городским меркам. И - камень. Эксперт не требовался.
Брызги речного потока долетали до нас и морозили кожу.
- Как же это он? - Аркадий отвел взгляд. Зрелище не для шахматиста.
- Упал. Сорвался, наверное, - Юрий кинул взгляд на скалу.
- Не следует ли сообщить властям? - Александр Борисович, Александр Борисович! Вот тебе и концентрация.
- Каким властям? Где они, власти?
Да. С властями в горах сложно. И не в горах тоже. Военные патрули или самооборона - это есть. Но на падение со скалы они не приедут.
- С властями я улажу, - Юрий знает, что делает. - Составим акт о несчастном случае. Вот с телом проблема. Придется доставить в поселок. Я думаю, в Харыз идти смысла нет. Сегодня поздно, а выйти завтра - доберусь к ночи, опять дела не будет. Вот послезавтра машина придет, на ней и отправлюсь. Деньги понадобятся.
- Разумеется, - Стачанский разгладил лоб.
- Олег, принеси носилки. Они у входа в чулане.
- Хорошо.
- Может быть, подняться наверх, посмотреть? - подал голос Аркаша.
- Зачем? Впрочем, давайте. Только осторожно, и не все. Петр Иванович, вы пойдете со мной?
Ничего необычного наверху мы не обнаружили. Юрий осторожно подошел к самому краю.
- Наверное, голова закружилась. Все-таки горы. Или просто слишком близко подошел и потерял равновесие. Давай осторожно вниз.
- Нашли что-нибудь? - Аркаша нервничал.
- А что мы могли найти?
- Следы борьбы, например. Вдруг на него напали?
- На Ивана? К нему невозможно незаметно подойти. А одолеть он мог любого, даже не вспотев. Ну, может, кроме Олега.
- Вы говорите ерунду, - оборвал его Нимисов. - Олег находился от него дальше всех. И мимо меня незамеченным пройти не мог никто.
- Я не в том смысле... Бесспорно, произошел несчастный случай. Бывает с самыми опытными людьми.
- Вот именно, - отрезал Нимисов.
Показался с носилками Олег. Я помог уложить тело. Комов был тяжелым, очень тяжелым.
Меняясь, мы дошли до шале.
- Я думаю, тело надо поместить в холод, на ледник, - Юра вытер пот. - Днем жарко, и вообще...
- Там же продукты!
- Нет, Петр Иванович, не на твой. Тут есть еще, рядом с сараем. Зимой заложили, я знаю. Для трофеев охотничьих.
- Правильно, - Нимисов согласно кивнул. - Тело может вызывать фрустрацию биополей.
Второй ледник был в метрах пятидесяти от дома. Я не пошел туда.
Разумеется, трудно рассчитывать на почетный караул и всенощное бдение, но вот так - куда-то в погреб одинокий труп, а сами - продолжать подготовку? Жестокая штука - большой спорт.
Совсем без настроения сидел я на кухне, отказавшись от помощи Олега. Керосиновая лампа не казалась такой уютной, как прежде. Даже чистка картофеля, занятие сродни вязанию, не успокаивала.
После весенних оползней линию не восстанавливали, не до того, и сидели мы без телефона и электричества. По Нимисову, это и требовалось - низкочастотный ток-де притупляет мышление.
Коренчатым ножичком я нарезал картофелины на четвертушки, набрал в кастрюлю воды и бросил щепоть соли. Хорошо, с водой нет проблем - умная система подводила ее из горного источника самотеком.
Заглянул Анатолий.
- Сочку попьешь?
- Обязательно.
Он всегда пьет томатный сок по вечерам - заботится об остроте ночного зрения.
- Будешь и сегодня комету искать?
- Да. Небо ясное. Луна, правда, мешает.
Вода закипела, я убавил огонь.
- Как развивается шахматная мысль?
- Помаленьку. Жалко парня, дурацкая смерть. Стачанский с Аркашей разбирают вариант.
Он посмотрел на кастрюлю.
- Что на ужин?
- Скоро узнаешь.
- Ладно, пойду.
Я смотрел в темное окно. Ни огонька, ничего, одно тусклое отражение кухни. Я прибавил света, покрутив фитиль.
Картофель почти сварился. Я слил воду, добавил два стакана сметаны, ложку топленого масла, на кончике ножа соли и вернул кастрюлю на плиту. Через пять минут она зафырчала, и я увез ужин в обеденный зал.
Ели без вдохновения.
Скверно что-то на душе.
2. Вторник, 21 час 50 минут.
- Дома у меня есть порошок. Судомой называется. Незаменимая штука для холостяка. Или вот "Фэйри".
- На любителя, - я подал Юре полотенце. - Химия. Горчица проверена веками.
- Горчица кусается, - он вытер руки и подсел к столику.