Холодов попытался представить, что скажет Великому Инквизитору, причём сделать это придётся уже сегодня. Как он объяснит тот факт, что приказал взять Навигатора живым? У него была всего пара часов, чтобы придумать более или менее правдоподобное объяснение. Конечно, стоило позаботиться об этом заранее, но Холодов был так уверен в успехе…
Кому могло прийти в голову, что Канэко привлечёт Фурукаву, поделится с ним властью? Не могло же появление магов Куросай объясняться случайностью. Холодов даже усмехнулся подобному предположению. Правда, усмехнулся мрачно.
Но больше всего инквизитора занимала простая мысль, засевшая в мозгу и буравящая его не хуже дрели: удалось ли Навигатору выйти в Стикс и проложить магам дорогу в Инферно? Или Канэко не стал торопиться, будучи уверенным, что нападение инквизиторов не причинит Навигатору никакого вреда? Нет, наверняка Старейшина решил подстраховаться и опередить противника – на случай, если в здание всё же прорвутся. Кроме того, затягивать не имело смысла: Канэко должен был знать, что всё больше сил тянулось к Навигатору, и ввести его в игру как можно скорее было в интересах Старейшины.
Холодов выбросил окурок в окно и поднял стекло. Следовало взять себя в руки и сочинить удобоваримую версию произошедшего для Великого Инквизитора. И ещё успеть вбить её в голову Юсупова.
***
Не было ни тронного зала, ни высокого кресла - ничего, что ожидал увидеть, входя во дворец, Руслан. Интерьеры в общепринятом смысле слова вообще отсутствовали. Тэкеши-Они восседал в центре какого-то странного белёсого ажурного сооружения в окружении огромного количества демонов всех мастей. Они копошились, как насекомые, карабкаясь друг на друга, срываясь, шевеля многочисленными конечностями. Картина была жуткой и достойной кисти Босха или пера Лавкрафта.
Руслан вдруг почувствовал себя очень маленьким даже в теле сторукого великана перед сонмищем порождений тьмы и Хаоса. Поистине этот мир не имел ничего общего с его собственной реальностью. На миг стремление Старейшин проникнуть сюда, пусть даже ради небывалого могущества, показалось Руслану чистейшим безумием.
Зачем им эта власть, столь же опасная, сколь и безграничная? Пусть бы пользовались тем, что даёт Кава-Мидзу. Её энергия, пусть даже крохи, ставят ямабуси выше всех остальных, позволяют тайно вершить судьбы мира и жить… только им самим известно, сколько лет.
Руслан представил, что станет, если Озему Канэко и его маги смогут черпать энергию прямо из Ёми-но-Куни. Что будет с человечеством, какая эпоха наступит для него? Каково придётся простым маленьким людям вроде тех, которые дерутся на старых складах, разбивая друг другу в кровь лица, или сидят в офисах, пытаясь заработать на хоть самую дешёвую иномарку, или служат домработницами, или… продолжать можно было до бесконечности. Руслан чувствовал, что люди, которые живут снаружи того аллегорического фасада, о котором говорил Канэко, люди вроде Алёны и его собственных родителей, неизмеримо ближе ему, чем ведьмы и колдуны со всеми их древними амбициями. Для ямабуси, наверное, не существовало «мелких» проблем - потерянной работы, бросившей тебя девушки или приближающейся старости. Но, расставшись с ними, они утратили что-то неизмеримо важное, незаметную, но существенную частицу души, и в этом не было вины сфинксов нуэ, демонов или Тэкеши-Они. Это сделали с собой они сами. Руслан невольно содрогнулся, представив, что становится холодным и расчетливым, как Канэко.
Аяко заметила судорогу сторукого аватара, но решила, что это от страха.
- Всё нормально? – тихо спросила она.
- Да, - ответил Руслан. – Кажется, теперь да.
Он не лгал. В миг, когда он увидел мир, из которого хотели черпать силу и власть Старейшины, он понял, что Ёми-но-Куни – не изнанка, а зеркало того будущего, которое неизменно наступит, если кто-то на Земле получит неограниченную власть. Как здесь на костяном троне восседал Тэкеши-Они, так и в родном Руслану мире выше всех сядет Озему Канэко, а его ведьмы и колдуны превратятся в подобия демонов и нуэ. И что тогда станет с философией гармонии? Станут ямабуси Ки-Тора по-прежнему придерживаться её? Руслан очень сомневался. Скорее всего, трансформируют в нечто нравственно удобное, а значит, уродливое. И воцарится насилие под маской благоденствия, как это случалось в человеческой истории не раз.