Руслан молча кивнул.
– Думай об этом, а не обо всякой ерунде! – сказала Аяко, схватив его за грудки и основательно встряхнув. – То, что осталось наверху, осталось наверху! Всё! А теперь – не отставай! – и она, решительно повернувшись, устремилась вдоль тоннеля.
Руслан помедлил всего секунду, а затем помчался следом, покрепче прижав к груди бутылки. Ведьма была права: пора учиться отделять зёрна от плевел.
Глава 30. Поздно сожалеть
Канэко не сомневался, что рано или поздно это случится. Наверное, лучшего момента найти было нельзя. Поэтому, когда в его кабинете начали сгущаться тени, а откуда-то задул знакомый ледяной ветер, он не пошевелился и не сменил позы, продолжая смотреть в монитор и следя за тем, как инквизиторы атакуют здание, торопясь закончить всё до того, как появится полиция. Он видел, что двое Экзекуторов стояли в стороне, держа наготове гранатомёты, но не решались пустить их в ход. Старейшина усмехнулся, потому что знал: им дан приказ взять Навигатора живым. Ради этого операция и была затеяна, так что мёртвый Березин инквизиторов никак не устраивал.
Только когда в центре комнаты образовалось облако мрака, и по кабинету разлилась отвратительная вонь, вызывавшая мысль о разлагающихся крысиных трупах, кэндзя отодвинул ноутбук и поднял глаза на появившегося из тьмы молодого человека с бледным лицом и чёрными магнетическими глазами.
— Привет, пап! – проговорил тот гулко, и его восковое лицо исказилось подобием улыбки.
Канэко молча разглядывал столь знакомые черты, чувствуя поднявшийся в горле комок. Он знал… и всё же не хотел верить, до последнего надеялся, что произошла ошибка, и тогда, когда он показал Алёне фотографию, девушка обозналась. Но теперь никаких сомнений быть не могло.
– Не скажу, что рад тебя видеть, – сухо проговорил Старейшина, глядя на существо, когда-то бывшее его сыном.
– Почему? — притворно удивился аггел. — Мы ведь так давно не виделись.
Он смотрел на кэндзя, казалось, с не меньшим любопытством, чем тот на него. Повисла тягостная пауза, в продолжении которой каждый думал о своём.
– Ты открыл Кава-Мидзу для Эйко? — наконец, мрачно спросил Канэко.
Бледное лицо исказила довольная усмешка.
Глядя на аггела, Старейшина не мог поверить, что это плоть от плоти его.
– Дурочка побежала на свидание, как собачонка, – гулко проговорил аггел. — Наверное, власть, которую ты посулил ведьме, не слишком была ей нужна, — он усмехнулся, и вонь в комнате усилилась. — Кто поймёт этих женщин, да, папа? Сначала они бросают своих мужиков, чтобы те не мешали им делать карьеру, а потом жалеют об этом и готовы на всё, чтобы вернуть былое.
— Как твой хозяин заставил её стать аггелом? — спросил Канэко, стараясь не думать о том, с кем говорит.
Это было нелегко -- держать себя в руках и не вспоминать о том, каким прежде был обладатель этого знакомого лица; убедить себя, что в порождении тьмы не осталось ничего от любимого сына.
– Это было нетрудно. Он пригрозил расправиться с Навигатором, а потом для верности описал, что сделает с её душой, если она откажется. Глупышка была неопытна и так боялась! – аггел расхохотался. Его рот при этом открывался, словно провал в чёрную бездну. – Она так толком и не поняла, что её ждёт. Наверное, до сих пор считает, что она человек! Надеется увидеть своего любимого, – аггел вперился в кэндзя взглядом, и Канэко вздрогнул: глаза монстра так походили на его собственные! – И она дождётся его, можешь не сомневаться, папа, – зловеще пообещал аггел.
– Не смей. Называть. Меня папой! – проговорил Старейшина, делая короткие, но выразительные паузы.
Аггел снова расхохотался. На этот раз в его голосе слышалась издёвка.
– Отрекаешься? – спросил он, растянув рот в мерзкой ухмылке.
– Мой сын умер, когда согласился стать слугой Тэкеши-Они, – ответил Канэко, стараясь говорить спокойно. Это стоило ему немалого труда, но его голос ни разу не дрогнул. – Ты – порождение Ёми-но-Куни, тварь Хаоса, падшая душа. Мне делается гадко, когда я думаю, во что Тэкеши-Они превратил моего Макса!
На этот раз аггел, к удивлению кэндзя, не разразился смехом. Напротив, его лицо исказила печать страдания, и он отвернулся.
– Ты знаешь, что обрёк себя на небытие? – тихо спросил Канэко, чувствуя в области сердца предательский укол. – Избавился от страданий, но уничтожил душу!
– Поздно сожалеть! – гулко проговорил аггел, и воздух содрогнулся так, что очертания кабинета поплыли.
Тени в углах стали совсем чёрными, повеяло могильным холодом, и Канэко внезапно осознал, что где-то очень глубоко в сущности аггела осталась крохотная частица Макса, которая понимает, на что обрекла себя, и оттого страдает не меньше, чем если бы была ввергнута в огненные озёра Тэкеши-Они. Волна жалости на мгновение захлестнула кэндзя, но он тут же отогнал её, зная, что ничем не может помочь сыну, который сделал выбор, зная, что его ждёт. Ох, уж эта его проклятая гордыня! Канэко считал, что она погубила Макса, но до настоящего времени даже не предполагал, что всё зашло так далеко. Теперь он мог сделать для души сына только одно.
– Ты пришёл, чтобы поглумиться надо мной или тебя прислал твой хозяин? – спросил Канэко, взяв себя в руки.
Лицо аггела расплылось в гадкой ухмылке – он снова стал тварью Хаоса, слугой Тэкеши-Они.
– Я должен убить тебя! – сказал он. – И не думаю, чтобы ты мог мне помешать.
Канэко взял со стола золотую гильотину для сигар, пару раз щёлкнул ею, затем поднял чёрные глаза на аггела.
– В отличие от других порождений Ёми-но-Куни, ты способен действовать в нашем мире, – проговорил он тихо, и его голос не предвещал ничего хорошего. – Однако, как бы сильно ты ни изменился, кое-что в тебе осталось прежним.
– И что же?
– То, что сгубило моего сына. Гордыня, – гильотина со стуком упала на стол. – Видишь ли, я ждал тебя.
– Ну, и что? – криво усмехнулся монстр, но в его голосе появилась настороженность. – Твоих сил…
– Моих сил вполне хватает, – резко перебил Канэко, – чтобы справиться с любой тварью Тэкеши-Они, особенно если она оказывается в нашем мире! Но мне не хватает опыта.
При этих словах лицо аггела расплылось в улыбке.
– Однако, – не обратив на неё ни малейшего внимания, продолжал Старейшина, – я на него и не полагался. Позволь мне познакомить тебя с моим другом, – Канэко нажал кнопку интеркома. – Кента, зайди, пожалуйста.
Дверь открылась мгновенно, и молодой маг замер на пороге, глядя на аггела с откровенной ненавистью. В его глазах не было и тени страха. Аггел обернулся к нему и прищурился, вглядываясь в ауру колдуна. Его бледное лицо вдруг исказилось, по нему прошла рябь, и на миг монстр обнаружил свою истинную сущность: Канэко и Кента увидели невообразимую тварь, сотканную из ужаса и мрака, порождение иного мира, где правят жестокость и бесконечное страдание.
– Пора! – жёстко провозгласил кэндзя, вставая из-за стола.
Его силуэт разом заполнил кабинет, словно поглотив фигуру аггела.
– Время умирать, мразь! – тихо сказал Кента, делая шаг навстречу съёжившемуся монстру.