19 января прошло в упорных боях, а ночью на 20 оживившись и ободрившись в битву, снова вступил полковник-фюрер. И его реактивный со стреловидными крыльями МЕ-262 крушил всех подряд - будь то самолеты, или танки! А иногда удары получали и грузовики и транспорта. Сталинский фронт напрягался из-за всех сил, и советские солдаты густо устилали трупами все подступы к укреплениям, даже целые ковры из убиенных воинов.
Вольф Шульц к концу 20 января набрал свет в 10 тысяч советских и западных самолетов, и более девяти с половиной тысяч танков. Такая была яростная рубка.
Лишь 21 января началось некоторое ослабление советского натиска...Советские войска потеряли почти все идущие в наступление танки, и боевой дух армии стал выдыхаться.
А 22 января 1945 года Сталин на очередном заседании ставки обратился к военным с немым укором:
- Ну, вот вы уже одиннадцатый день наступаете, большинство дивизий потеряли до двух третей личного состава. А танков осталось менее десяти процентов от тех, с которыми мы начали наступление. Так что вы щипаные соколики. Что с вами после этого делать!
Жуков достаточно смело ответил:
- Мы выполняли свой долг! Никто не предавал и не сливал!
Маршал Конев с этим охотно согласился:
- Мы не спали ночами, и старались, но противник, словно заранее знал, где мы ударим, и предпринимал контрмеры. Очень даже эффективные меры!
Генерал армии Черниховский несколько сконфужено заметил:
- Фашисты мобилизовали значительные силы, куда большие, чем рассчитывали там сделать... Ох, извините встретить.
Генерал армии и в самом деле выглядел до крайности с контуженными. Но черные круги под глазами были у всех. У всех без исключения и у Сталина не в меньшей степени.
Маршал Рокоссовский предложил:
- Надо бросить в бой все резервы ставки! Надо атаковать противника в Словении и в Венгрии....- Маршал-поляк принялся энергично размахивать кулаками, и постукивать каблуками по полу.
Жуков отрицательно на это махнул головой:
- Глупости! Следует временно перейти к активной обороне и разобраться, что на самом деле происходит!
Рокоссовский рыкнул:
- Лучше не будет! Немцы, пользуясь паузой, сумеют усилиться больше, чем мы! Надо наступать и вводить с максимальной скоростью боевые резервы!
Маршал Конев попробовал ответить на это расплывчато:
- Можно сделать паузу на пару дней и разобраться...
Рокоссовский крикнул:
- Давить сильнее и еще раз сильнее!
Маршал Жуков отмахнулся и заметил:
- У нас скоро иссякнут все силы, и тогда уже вражеское наступление не будет чем сдерживать...
Генералы и маршалы загалдели, а Сталин молчал и думал. Принять решение очень сложно. С одной стороны немцы усилиться, если дать им передышку. Зато с другой стороны и советские войска сильно истощились, и дальнейшие попытки наступления будут - как биться лбом об стенку.
И так плохо и так плохо. И не может Сталин прийти к единому правильному мнению, точнее к решению.
Вождь не мог сосредоточиться и настроиться... Ну что ему могут дать эти типы. А что если обратиться к... пророку!
Был и в самом деле, у Сталина такой случай в феврале 1943 года. Тогда и Берия проинформировал вождя, что есть в одной из психиатрических клиник обладающий пророческими способностями душе больной. И он действительно делает точные предсказания. Пусть даже те, что касались конкретных людей.
И Берии был предсказан конец жизненного пути - расстрелом.
Сталин пригласил тогда душевнобольного, но так и не спросил его ни о конце войны, ни об чем-то существенном. Лишь состоялся обмен парой мало чего значимых фраз. Типа того, что царство небесное придет не скоро... В лучшем случае это значит, что не скоро Армагеддон? Или, что фрицы победят, и будет ад!
Сталин жестко ответил:
- Хватит! Идите к своим войскам и сражайтесь! Зря я вас вообще собрал!
После чего верховный главнокомандующий захлопнул дверь кабинета, и приказал срочно вызвать Берию.
Нарком внутренних дел, находился в Средней Азии, куда Сталин оправил его, чтобы после предательства союзников подготовить дополнительные ресурсы для предстоящей затяжной борьбы с Третьим Рейхом.
В какой психиатрической клинике находится пророк, Сталин не интересовался. Это знал Берия, и более почти никто. Ни имени, ни прочего душевнобольного не известно. А Лаврентий Палыч все записал в свой блокнот, в которых верховный главнокомандующий не захотел заглядывать.
Однако теперь ему самому понадобился ясновидящих - чтобы подсказать, что делать и как выбираться из более, чем щекотливого положения.
Сталин долго не мог уснуть, и все время ворочался. Затем вернулся на свой боевой пост. Решил там немного развеяться.