Рассеянно рассматривая эти фигурки, Виктор постепенно терял связь с реальностью, погружаясь в рассказы кофейных зерен, совсем недавнее прошлое этого места, и то, что он должен был узнать...
Мир вокруг окрасился в цвета сепии - почти исчезли полицейские и такси, от них остались лишь полупрозрачные силуэты, потемнело небо. Вокруг появились совсем другие люди, призрачные и неосязаемые, они проходили сквозь Виктора, смеялись, говорили о чем-то на шведском языке и входили в клуб по двое, только после одобрения охраны. Виктор шагнул за какой-то парочкой, проскочив мимо охранника вместе с ними, зная, что он для всех здесь невидим и неощутим. Это была память места и предметов, он не мог на нее повлиять.
Гадатель зашел в клуб, поудобнее перехватил чашку и поспешил по коридорам, почти не удивляясь своим ощущениям. С одной стороны он слышал музыку, крики, пение, смех, но с другой не слышал почти ничего, кроме гулкого звука своих собственных шагов. Воспоминания о событиях прошлой ночи были такими свежими, что это место еще не успело утратить их, и новые события еще не скрыли переплетение следов множества самых разных судеб и маленьких происшествий, так что Гадатель мог с легкостью в них погрузиться.
Виктор остановился возле какого-то худого юноши, замершего в коридоре и уткнувшегося в мобильник, заглянул ему через плечо и посмотрел на время - без пяти минут три.
-Значит, час быка, - пробормотал Гадатель и пошел дальше. По-своему это состояние нравилось ему, он застревал между двумя мирами, почти не дыша и не чувствуя сильных эмоций, только странное покалывание в кончиках пальцев и пульсирующую энергию прошлого.
Люди в зале танцевали, прыгали, разговаривали. Отголоски этой какофонии эмоций задевали Виктора лишь слегка, заставляя испытать только легкое ощущение смешанного беспокойства, счастья и эйфории.
Он даже не обращал внимания на окружающих, лишь упрямо шел вперед, проходя сквозь танцующих девушек, обнимающиеся парочки, юношу, ищущего что-то на полу. Испорченные платья, сломанные каблуки и потерянные кеды, слабые сигаретные ожоги, запах пота, дыма и алкоголя - Виктор видел это, но не ощущал, он почти перестал слышать чужие эмоции, почти не чувствовал запахов, а потом он и вовсе перестал замечать все это.
Гадатель вскарабкался на небольшую сцену, прошел сквозь стойку ди-джея и встал рядом с ним.
Он мог узнать этого человека по одному движению, по тому, как тот поворачивает голову или двигает рукой.
-Джек, - произнес Виктор, и его голос поглотило настоящее, чтобы не дать ему быть услышанным в прошлом.
Джек будто ждал его, знал, что Виктор заглянет к нему из будущего и тут же остановил музыку. Люди остановились вместе с ней, удивленно озираясь и переговариваясь. Похоже, их обеспокоила такая резкая пауза в веселье.
-Да-да, я знаю, что вы недовольны выключенной музыкой, - произнес Джек. - Всем хочется танцевать, - он нажал на какую-то кнопку, и одна из ламп напротив включилась. Виктор поморщился, больше по привычке, чем от того, что свет слепил глаза.
-Привет, Иероним, - Джек помахал кому-то в толпе. - Я тебя сразу узнал. Приятно познакомиться.
Виктор удивленно уставился вниз. И действительно, в толпе он увидел Иеронима. Альбинос почти не изменился: даже немного обросшим, в обычном свитере и джинсах (вместо привычной строгой одежды) он был узнаваем далеко не благодаря своей внешности. Да, он казался уставшим, удивленным и нервным, но все же оставался собой. И сейчас он смотрел на Джека, стараясь сохранить хотя бы внешнее спокойствие.
-Мальчики, девочки, познакомьтесь с моей девушкой, - Джек подбежал к краю сцены и протянул руку кому-то из толпы, чтобы помочь подняться на сцену. Виктор стиснул зубы, с сожалением глядя на Тристану, и не сводил с нее взгляд, пока Джек не протянул ей наушники. - Ее зовут Тристана, она танцует как Богиня.
Девушка сделала несколько па, изящно махнула залу рукой и села на место Джека.
-Она пока послушает и выберет следующий трек, - фыркнул в микрофон Джек, порылся во внутреннем кармане пиджака и достал оттуда дудочку. Виктор тут же напрягся, с удивлением поймав себя на том, что по спине вдруг пробежал холодок. Он знал, что это за дудочка. И так же ему было известно, что она никак не могла оказаться у Джека. - А у меня есть для вас сюрприз, - продолжал Джек. - Только сегодня и только вы сможете услышать чудесную музыку ди-джея Крысолова. Вы хоть представляете, как вам повезло? - Джек подмигнул Иерониму и, поднеся дудочку к губам, стал играть.
Эта мелодия, почти неслышная Виктору, все же казалась невыносимо древней и болезненной. Она была незнакома ему и знакома одновременно, та самая мелодия, которую играл Гамельнский крысолов крысам и детям в стародавние времена.
На глазах у Гадателя люди начинали танцевать, все быстрее и быстрее, и их перекошенные ужасом лица заставляли его сердце сжиматься от жалости и страха. Он видел, как они падали посреди танца, задушенные музыкой, изможденные и отравленные ей. А потом Виктор увидел, как рядом с Иеронимом появилась до боли знакомая тонкая фигурка. Гадатель не мог не узнать в ней Пенелопу, и несколько раз моргнул, пытаясь справиться с подступившими слезами. Медиум что-то крикнула альбиносу в ухо, и бывший Чистильщик тут же закрыл уши руками, чтобы больше не слушать и не слышать...
-Мистер МакИвори?
Кто-то дернул Виктора за плечо. Гадатель тут же недовольно поморщился в ответ. Густавссон всего одним движением разрушил всю выстраиваемую кофейными духами историю, спугнул кофейных фей, и теперь увидеть что-то еще в этой злополучной чашке было невозможно. Виктор рассеянно сунул ее детективу в руки и слез со сцены.
-Одиссей! - скомандовал он, и ворон тут же слетел с его плеча и стал кружить по зданию, в поисках случайно забытых Джеком и Тристаной вещей, или чего-то еще, что могло бы послужить уликой.
-Утром клуб открыли и обнаружили, что все здесь мертвы. Камеры наблюдения испорчены, все записи уничтожены и все свидетели, естественно, мертвы... - начал полицейский, делая шаг к Виктору. Гадатель мотнул головой, не отрывая взгляд от чашки:
-Да, я знаю.
-Да? И что же еще тогда показывает Ваша чудесная чашечка?
-Я знаю, кого Вам нужно искать, Данни, - Виктор потер переносицу. - Он дождался трех часов ночи, потом выключил музыку и достал вещицу, которой смог бы пользоваться только настоящий колдун, - Гадатель вздохнул. - Он стоял там, где Вы окликнули меня. Вещица, о которой я упомянул - это дудочка Гамельнского крысолова, и сыгранная на ней мелодия заставляет любого услышавшего ее подчиниться музыканту, - он попытался размять спину, поведя плечами. Усталость навалилась с двойной силой, но Виктор все отчетливее понимал, что теперь ему предстоит ночь в полицейском участке, в попытке найти еще хотя бы пару ниточек, ведущих к Джеку. - Он высокий, худощавый, волосы темные, вьются, глаза миндалевидные, карие. Носит темные цвета, отдавая предпочтение зеленому или фиолетовому. Одежда дорогая, но выглядит потрепанной. Говорит с ирландским акцентом.
-Мне кажется, или Вы описали себя? - Густавссон подозрительно сощурился, окинув Виктора взглядом.
-Я ношу черное, и еще я - шотландец. Это все равно, что Вас, Данни, назвать норвежцем или финном, - Виктор не в первый раз оказывался там же, где совсем недавно был Джек. Порой ему казалось, что он наступает тому на пятки, случайно, а отнюдь не потому, что сам ищет встречи. Многие из преступлений, совершенных Джеком, попадали к Виктору, и даже распутывая их, Гадатель не мог схватить Крысолова. Тот будто ускользал от него в последний момент, пытаясь заманить все дальше. Или, быть может, просто еще не пришло время.
-То есть, Вы считаете, что это не газ? - снова прервал молчание Густавссон. Гадатель огрызнулся:
-А что, вскрытие показало, что это газ? - Виктор устало потер виски и оперся о сцену - усталость с каждой секундой давила на его плечи все сильнее. - Его зовут Джек Кэссиди. И Вы его никогда не поймаете, если он этого не захочет.
Густавссон нахмурился, пригладил усы и собрался что-то ответить, но Виктор даже не дал ему начать.
-Вы ничего не хотите добавить по этому делу? - спросил он, глядя на детектива. Густавссон напрягся, Виктор это ощутил физически, как неприятный зуд в суставах или кислинку на краях языка.