- Если бы я сумела достаточно правдоподобно соврать, я бы обязательно так сделала и повесила бы трубку.
- Почему? - спросил он тем же пустым голосом.
- То, что трубку снял Питер, заставило меня понять, что детские игры закончились. Если тебя убьют из-за меня, они снова потеряют отца. Мне не хотелось бы объясняться перед Питером, или Донной, или Беккой.
- Но особенно перед Питером, - констатировал он.
- Ага, - согласилась я.
- Меня тебе точно провести не удастся, так что выкладывай. - Его голос немного потеплел, в нем появился намек на человеческие чувства. Эдуарду я нравилась, мы были друзьями. Ему бы не хватало меня, если бы я умерла, и это взаимно. Однако на задворках сознания еще гнездилось сомнение, не придется ли нам однажды оказаться по разные стороны баррикад и выяснить, кто из нас круче. Я надеялась, что такой день никогда не настанет, потому что победителем из этой схватки мне выйти не суждено. Кто бы из нас ни выжил - проиграем мы оба.
- Ты знаешь что-нибудь об Арлекине? - задала вводный вопрос я.
- Это такой французский клоун? - выразил догадку Эдуард.
- Других предположений не будет?
- Забрасывать вопросами не в твоем стиле, Анита. Просто излагай.
- Просто любопытно, была ли я единственной из охотников на вампиров, кто не имел об этом ни малейшего понятия. Приятно сознавать, что ты тоже не в курсе. Наверное, Жан-Клод прав: это, действительно, большой и страшный секрет.
- Говори уже.
И я рассказала то немногое, что знала об Арлекине и его шайке. Информации, откровенно говоря, не фонтан.
Эдуард так долго молчал, что я решила нарушить тишину в эфире:
- Эдуард, я слышу твое дыхание, но…
- Я здесь, Анита. Просто думаю.
- И что ты думаешь? - спросила я.
- Что ты всегда находишь для меня лучшие игрушки, - теперь в его голосе не было пустоты, в нем зазвучал азарт.
- А что, если эти игрушки окажутся больше и страшнее, чем я и ты?
- Тогда мы умрем.
- И все? - спросила я. - Тебя это не беспокоит?
- Ты имеешь в виду Донну и детей?
- Да, - ответила я, поднимаясь на ноги и принимаясь расхаживать по ванной комнате.
- Мне будет жаль оставить их.
- Тогда не приезжай, - попросила я.
- Но если тебя убьют, я всегда буду думать, что мог бы тебя спасти. Нет, Анита, я приеду, но привезу с собой подмогу.
- Только, ради бога, кого-нибудь вменяемого.
Эдуард хохотнул, и это был тот самый искренний смех, какой за все семь лет нашего знакомства я слышала от него всего около шести раз.
- Этого я обещать не могу, Анита.
- Ладно, Эдуард, но я серьезно. Не хочу, чтобы тебя убили здесь.
- Анита, я не могу перестать быть самим собой только потому, что люблю Донну. Или потому, что у меня есть дети, о которых нужно заботиться.
- Почему нет? - спросила я, и мне припомнился наш с Ричардом разговор, когда я думала, что беременна. Он считал, что если я действительно беременна, то должна буду оставить работу федерального маршала и охотника на вампиров. Я была с этим не согласна.
- Потому что это был бы уже не я, а они любят меня таким, какой я есть. Донна с Беккой знают обо мне меньше, чем Питер, но вполне достаточно. Они в курсе, что я вынужден был сделать, чтобы спасти детей, когда их похитил Райкер.
Райкер был очень плохим парнем. Он занимался нелегальными раскопками, а группа защитников-энтузиастов Донны перешла ему дорожку. Так что дети попали в беду вовсе не из-за меня или Эдуарда, что не могло не радовать. Райкер хотел, чтобы я провела для него кой-какой ритуал, не поверив в то, что для этого я недостаточно хорошо владею некромантией. Чтобы добиться нашего с Эдуардом сотрудничества, Райкер стал мучить детей.
Два года назад Бекке было всего шесть, и ей сломали руку. Питера изнасиловала одна из охранниц Райкера. А нам пришлось смотреть на все это в прямой трансляции через камеры. Райкера и его банду мы убили. Когда мы забрали детей, Эдуард заставил меня отдать Питеру запасной пистолет. Он решил, что, если мы проиграем эту схватку, пусть лучшего Питера убьют при сопротивлении, чем снова захватят в плен. Я не стала спорить - я видела, что с мальчиком вытворяли. И я видела, как Питер разрядил всю обойму в свою обидчицу. Он продолжал стрелять вхолостую, пока я не отобрала у него пистолет. До сих пор вижу его глаза, когда он сказал мне: «Я хотел сделать ей больно». Питер не в первый раз сталкивался с насилием, он был вынужден поднять пистолет и защищать свою семью в тот день, когда оборотень убил его отца. Тогда он впервые убил, но в тот раз он думал, что убивает чудовище, а ведь это не считается. Черт, я и сама когда-то относилась к этому так же. Убийство мучавшей его женщины стало для него большим испытанием, глубже ранило душу. Мне сложно представить, насколько глубоко Питера ранило причиненное ему сексуальное насилие. Стало ли ему лучше оттого, что удалось так быстро отомстить? Или, напротив, стало только хуже?
В ту ночь я сказала ему единственное, что знала на тот момент: «Ты убил ее, Питер. Месть свершилась. После этого уже некому мстить». Месть - это просто, куда как сложнее потом с этим жить. Жить с осознанием того, что сделал. И того, что они сделали с тобой или теми, кого ты любил.
- Анита, куда ты пропала? Ответь мне.
- Прости, Эдуард, я не слышала ни слова из того, что ты сказал.
- Ты с головой ушла в размышления. Не лучшее местечко, чтобы переждать перестрелку.
- До стрельбы еще не дошло, - возразила я.
- Ты знаешь, о чем я. Анита, мне нужно вызвать подкрепление и организовать поездку. Это займет около суток. Приеду, как только смогу, а ты будь пока настороже.
- Постараюсь дожить до твоего появления.
- Это не повод для шуток Анита. Я же слышу, как ты встревожена.
Я на мгновение задумалась и поняла, что меня беспокоит. Впервые в жизни я была счастлива. Я любила мужчин, с которыми жила. У меня, как и у Эдуарда, была семья, которую нужно было защищать, но моя-то семья не в Нью-Мехико, - они будут участвовать в грядущей свалке.
- Мне только что пришло в голову, что у меня здесь семья, а я не хочу, чтобы она оказалась на линии огня. Мне это сильно не нравится.
- О ком именно ты беспокоишься? - полюбопытствовал Эдуард.
- О Натаниэле, Мике, Жан-Клоде - да обо всех.
- Скорее бы познакомиться с твоими новыми любовниками.
- Ты еще не встречался с Микой и Натаниэлем, - озарило меня с некоторой задержкой. - Я и забыла об этом.
- Жан-Клод способен о себе позаботиться не хуже, чем кто-либо другой в подобной ситуации. Да и оборотни, судя по всему, вполне способны тебя защитить. Мика - глава тамошних леопардов, и должность эту наверняка получил не за красивые глазки. Он умеет за себя постоять, иначе был бы давно мертв.
- Ты сейчас пытаешься меня приободрить? - спросила я.
- Ага, - коротко хохотнул Эдуард.
- Фигово у тебя получается.
Эдуард снова засмеялся, потом спросил:
- Кто именно из твоих любовников - пушечное мясо? За кого ты больше всего волнуешься?
Я глубоко вдохнула, потом медленно выдохнула и спокойно ответила:
- За Натаниэля.
- Почему?
- Он - не боец. Я, правда, водила его в тир, так что курок он при необходимости нащупает…
Тут мне вспомнился Химера, очень плохой тип, однажды объявившийся в нашем городе. Мы с Натаниэлем были в засаде. Я совсем забыла о том эпизоде. Он кого-то убил, а я об этом забыла. Я даже не думала, как это могло на него подействовать. Хреновая из меня королева леопардов. Черт.