- Ага, что-то вроде.
- Почему же твой ardeur не заглянул в мое сердце, не увидел, что мне нужно, и не сделал нас совершенной парой?
- Я думала, Жан-Клод тебе и это объяснил.
- Я спрашивал, почему не я, а он сказал, что сила непредсказуема. Но это же неправда, да?
- Не вся правда, - сказала я, проклиная своего вампира-любовника на все лады.
- Расскажи мне всю, - попросил Ричард.
- Мика знал, чего он хочет: безопасности для своих людей любой ценой. Как только он пришел ко мне, то сразу сказал, что сделает все, будет кем угодно, чтобы только остаться в моей жизни. Это случилось это под влиянием ardeur’а. Натаниэль хотел иметь свой дом и быть любимым, не только ради секса, и ardeur исполнил его желание. У них обоих желания были довольно четкими. А ты знаешь, чего ты хочешь больше всего, Ричард? У тебя есть одно, самое сильное желание сердца?
- Я хочу тебя.
Я покачала головой.
- Твое самое глубокое и темное желание не это, Ричард.
- Мне лучше знать свое самое глубокое желание, Анита.
- Ричард, если бы пред тобой внезапно предстал джинн - вот прямо сейчас, - что бы ты пожелал? На самом деле, взаправду, если бы ты смог получить все, что угодно, что бы это было?
- Ты.
- Врун, - сказала я.
Он приподнялся, и по комнате пронеслась потусторонняя энергия.
- Как ты осмеливаешься?
- Ричард, будь честным с самим собой. Что бы ты пожелал, если бы смог получить все, что угодно, даже самое невозможное?
Он моргнул, и уровень энергии в помещении спал. Он уставился на меня. Затем произнес:
- Я не хочу быть оборотнем.
- Вот твое самое сильное желание, Ричард, и ardeur тебе этого дать не может. Я не смогла бы стать этим для тебя, поэтому ardeur между нами не сработал. Потому что твое желание не имеет ничего общего с сексом или любовью.
Он, не отрывая от меня взгляда, снова уселся в воду, выглядело это так, словно его разом покинули силы.
- Боже мой, - прошептал он.
- Сначала мы думали, что твои желания слишком противоречивы, чтобы ardeur мог выбрать из них одно, но потом я поняла, в чем дело.
- Ты права, - сказал Ричард. На его лице отражалась тень ужаса. Он взглянул на меня, и глаза его были полны болью. - Я сам сделал это с собой.
Я поежилась. Ричард продолжил:
- Я так боялся стать чудовищем, что стал вводить вакцину против ликантропии. Так я ее и подцепил.
- Знаю, - мягко сказала я.
- И потерял я тебя потому, что ненавижу себя сильнее, чем хочу тебя.
- Ты не потерял меня, Ричард.
Он снова посмотрел на меня, и мне пришлось сделать усилие, чтобы не отвести взгляд.
- Ты никогда не будешь только моей. У нас никогда не будет совместной жизни.
- Но мы можем быть частью жизни друг друга, Ричард.
- Не так, как мне этого хочется.
- Может, и не так. Но, Ричард, не нужно отбрасывать то, что у нас есть. Неужели это было так плохо - спать с нами вместе вчера? Это было настолько ужасно?
- Нет, - ответил он. - И, не окажись я с тобой в кровати, Марми Нуар могла бы сделать что-то ужасное с тобой. Тебе нужна моя защита.
- Да, иногда нужна.
- Но я не смогу жить еще с двумя мужчинами, Анита. Не смогу делить с ними постель каждую ночь. Просто не могу.
Мои глаза заслезились, а в горле образовался комок. Черт подери, я не заплачу. Я смогла выдавить из себя:
- Знаю.
- Тогда как мне вписаться в твою жизнь?
- А как я вписываюсь в твою? - спросила я.
- Справедливо, - кивнул он. И больше ничего не добавил.
Я сидела со своей стороны ванны, чувствуя себя потерянной и несчастной. Только Ричард мог заставить меня чувствовать себя так плохо, только он умудрялся ранить меня настолько глубоко. Черт возьми.
Внезапно я ощутила где-то вдалеке Натаниэля, словно слабый зов. Ему было нехорошо, что означало, что Дамиану в гробу намного хуже. Дамиан еще не проснулся, и мне нужно накормить ardeur до того, как он попытается встать. Жан-Клод объяснил мне, что если однажды утром моей энергии не хватит, чтобы разбудить тело Дамиана, то он не встанет уже никогда. Так и останется мертвым, навечно.
- Мне нужно накормить ardeur, Ричард, и немедленно. Натаниэлю уже плохо, и я не хочу рисковать Дамианом.
Ричард кивнул. Я ожидала, что он предложит найти для этого кого-то другого, но он этого не предложил.
- Нам нужна достаточная прелюдия, чтобы ты смогла кормиться от меня.
- Мы ссоримся, это хорошей прелюдией не назвать.
- Хочешь сказать, что уже не хочешь меня? - он спросил это тихо, осторожно, словно балансируя на над морем эмоций, стоя на тонкой ветке. Одно неверное слово - и ветка сломается, и весь мир рухнет. Дерьмо.
- Я хочу сказать, что на долгие прелюдии просто нет времени. Мне нужно срочно кормиться. А я все пытаюсь не заплакать, и это нисколько не способствует сексу. Во всяком случае, у меня так.
- Извини, Анита.
- Не надо извиняться, Ричард. Исправь это. Исправь себя, нас, или не делай этого совсем. Но, что бы ты не решил, нам нужно поторопиться. Не хочу рисковать чьими-то жизнями из-за того, что мы снова поцапались.
Он снова кивнул, словно признавая справедливость претензии. Может, и правда признавал. Он сделал движение ко мне, и я тут же подозрительно спросила:
- Что это ты задумал?
- Тебе нужно покормиться от меня, Анита.
- Я разозлена и разобижена, и не способна думать о сексе.
- Я могу тебя оставить, но это ничего не изменит. Даже без меня ты не сможешь сконцентрироваться на сексе, разве нет?
С его логикой было трудно поспорить. Я едва не брякнула: «Остальные-то поменьше тебя будут, а в такой ситуации это предпочтительнее», но благоразумно промолчала. Мне не хотелось ранить его так сильно. Еще я знала, что если мы с Ричардом не придем к взаимопониманию, то однажды наши отношения лопнут.
Он всегда будет подвластным зверем Жан-Клода, будет связан с нами триумвиратом силы, но при этом будет сломлен. Все равно, что поддерживать отношения с тем, с кем уже развелся, но не можешь никак порвать окончательно. Маленький личный ад, вот что это такое.
Ричард встал на колени напротив меня, и вода доходила ему до пояса. Кончики его волос были мокрыми, но макушка еще сухая, и на ней осталось немного той липкой дряни, которая брызнула на нас, когда перекинулся Тревис. Откровенно говоря, слегка растрепанный вид нисколько не портил его внешность, а вот ссора - это да. Жалобы на все подряд и стойкое нежелание быть оборотнем были весьма непривлекательны. Я смотрела в его лицо, такое красивое, почти до остановки дыхания. Достаточно красивое, чтобы разбить сердце в выпускных классах. Но все же, красота и мощное оснащение не дают ему права делать мне так больно. Я смотрела на него, и впервые за все время мое сердце не пыталось выпрыгнуть из груди, и либидо не зашкаливало. Я устала от постоянных ссор. Устала от его неспособности принять свою сущность. Он не верил в то, что я суккуб. Он думал, что с этим можно бороться, забрав меня подальше от Жан-Клода. Неужели он не понимал, что это невозможно для нас обоих? Судя по тому, что он сказал, - действительно не понимал, и сознавать это было печально.
Ричард поднялся на ноги. Он стоял, и капельки воды стекали по нему вниз. Мой взгляд уперся в определенную часть его тела, украшенную каплями воды. У нас у всех есть свои слабости, а одна из моих слабостей - вода. Ричард встречался со мной достаточно давно, чтобы знать об этом. Он наверняка был уверен в том, что вид его, голого и мокрого, способен отвлечь меня от питаемой к нему злости. У меня было мгновение, чтобы решить, придерживаться ли этой злости, смешанной с печалью, или делать то, что хотелось. Делать то, о чем напомнил резко участившийся пульс на шее. Я почувствовала, как Натаниэль сползает по стене. Тогда я опустилась на колени, положила руки на теплые, мокрые бедра Ричарда, и склонилась к его телу.
ГЛАВА 16
Я слизнула с него воду кончиком языка. Облизала его пока ненапряженный член, собрав языком большие капли, собравшиеся на яичках. И я продолжала вылизывать его, пока он не затвердел. Теперь я не смогла бы дотянуться до кончика без того, чтобы не обхватить его руками и не оттянуть вниз, к своему рту. Ричард издал серию тихих звуков, и я перевела взгляд вверх, встретившись глазами с янтарными волчьими. Секс обычно предполагает потерю контроля, но ликантропы не могут позволить себе потерять его полностью, это привело бы к превращению. Почти каждый год случалось такое, что новичок-оборотень терял контроль и задирал своего партнера во время секса. Иногда такие жертвы выживали, иногда нет, а иногда сами впоследствии покрывались мехом.