Государь!
Прошу благоволенья отпустить
Меня во Францию. По доброй воле
Я к вам на коронацию вернулся.
Мой долг исполнен. Но моя душа,
Как прежде, там, во Франции…
Король
Однако
Отец не против? Говори, Полоний…
Полоний
Милорд, моё он выдавил согласье.
Пускай уж едет…
Король
В добрый час, Лаэрт.
И пусть тебе сопутствует удача,
Благоволя ко всем твоим причудам.
Теперь наш Гамлет, и родня, и сын…
Гамлет
Роднее чем родня, но не родной.
Король
Так до сих пор висят над вами тучи?
Гамлет
Отнюдь, милорд. Я слепну, как от солнца.
Королева
Мой милый Гамлет! Скинь ночной покров.
Взгляни как друг на Данию.[10] К чему
Весь век искать с опухшими глазами
Отца немую тень? Ты знаешь сам:
Всё, что живёт, естественно стремится
К могиле. Я права?
Гамлет
Не смею спорить.
Королева
А если я права, тогда зачем
Так выделяться и казаться мрачным?
Гамлет
Казаться? Вы сказали мне «казаться»?
Я предпочёл бы старый термин «быть».
Казаться мрачным может плащ мой чёрный,
Тяжёлым — вздох подавленный, глубоким —
Поток из слёз… Ни плащ, ни эти слёзы —
Не есть я сам. Во мне вы примечали
Одно обличие моей печали.
Король
Весьма похвально и отрадно, Гамлет,
Отдать свой долг усопшему отцу.
Таков порядок. Проходили это
И твой отец, и дед. И всякий раз
На некий срок себя мы понуждаем
Примерить траур. Но твоё упорство
Зашло за грань постыдного упрямства.
А это вещи разные. Унынье —
Ты знаешь сам — есть вызов небесам,
Занятье недостойное мужчины
И примитив, пригодный для невежд.
При встрече с тем, что столь обыкновенно,
К чему слезливость и прыжки рассудка?
Лишь тот, кто обуян противоборством,
Столь близко к сердцу подпускает скорбь.
А это — оскорбление небес,
Живой природы и природы мёртвых.
Опасный род абсурда. Разум наш —
От смерти Авеля и до последней
Сегодняшней кончины — утверждает:
«Так дóлжно быть!» Итак, тебя мы просим:
Отбрось несообразные страданья
И нас почти за своего отца.
Да будет всем известно, что отныне
Ты приближённей, чем иные, к трону,
И с той же долей трепетной любви,
С которой самый нежный из отцов
Благоволит родному сыну, мы
Тебе благоволим… А что до просьбы
Твоей — вернуться в Виттенберг и дале
Учиться — нам она не по душе.
Вот наш совет: склони себя остаться.
В отраду нам и в утешенье нам
Ты — первый из вельмож, сын и племянник.
Королева
Не дай простыть молитве материнской.
Останься здесь, не езди в Виттенберг!
Гамлет
За лучшее почту вам подчиниться.
Король
Ответ, достойный любящего сына.
Будь в Дании при нас. Пойдём, Гертруда,
Его согласье греет душу мне.
А потому король провозглашает:
Во здравие пьёт Дания сегодня
Под грохот самой крупной из мортир!
Пусть пушка Небу возвестит про эту
Победу нашу общую, и пусть
Небес достигнет гром победных кубков,
А гром небесный вторит. Все — к столу!
Все, кроме Гамлета, уходят
Гамлет
О, чтоб ты лопнула, тугая плоть,
Водой сошла, росою разрешилась!
Когда бы дважды не карал Господь
Самоубийц, ну кто, скажи на милость,
Кто б согласился эту муку длить,
Торча до срока на заглохшей грядке,
Где буйство терний да крапивы прыть
Навязывают нам свои порядки?
Два месяца… — да нет, откуда два?.. —
Как тот король, титан в сравненьи с этим
Сатиром, — уступил свои права
На первородство. Ну и чем ответим?
…Её ли не любили? Боже, как,
Как он умел любить её! Казалось,
Когда он ветру в гневе делал знак, —
Её щеки дождинка не касалась!
Зачем я должен поминать невпрок,
Как вешалась она ему на шею,
Как тешилась, как ненасытство ею
10
Королева подыгрывает королю не хуже, чем свита.
Вспомним, что Горацио в первой же своей реплике назвал себя и своих приятелей-стражников «друзьями этой страны». Можно подумать, что в словах королевы содержится намек на доносы, в которых Гамлет объявлялся «врагом Дании».