— Неужели? — спрашиваю.
— Вот увидишь. Между прочим, ты первый, кто выдул целый стакан и не поперхнулся. Представляешь, мой муж — вице-президент компании «Кока-кола», он отвечает за исследования и разработки. А мое мнение — каковы исследования, таковы и разработки!
— Вобще-то, — сообщаю я, — если чего-нибудь туда добавить, получается терпимо. Если довезти слегка до ума.
— Да? Ну, это не моя проблема. Слушай-ка, — говорит, — ты не для того в дом приглашен, чтобы обсуждать бредовые планы моего мужа. Я ведь купила у тебя эти чертовы справочники или как их, так что теперь услуга за услугу. На сегодня у меня был назначен сеанс массажа, а массажист не явился. Ты сможешь размять мне спину?
— Что-что?
— Размять спину: я лягу, а ты сделаешь мне массаж спины. Ты такой знаток умных книжек, что уж наверняка вычитал, как спину разминают, правильно я понимаю? Думаю, с этим каждый дурак справится.
— Да, но…
— Слушай, парень, — перебила она, — забирай эту отраву и ступай за мной.
Привела меня в какую-то комнату: все стены в зеркалах, а по центру здоровенная койка возвышаеца. В потолок динамики вделаны, оттуда музыка струица, а у койки стоит большой китайский гонг.
Залезла миссис Хоупвелл на кровать, сбросила шлепанцы, а потом и ночнушку, обмоталась ниже талии полотенцом и легла на живот. Я стараюсь на нее не смотреть, но это затруднительно, посколько кругом зеркала.
— Ну, — говорит, — приступай.
Встал я как бы с боку и начал разминать ей плечи. Она такая: «Ох, ах». И чем дальше, тем громче.
— Ниже! — командует миссис Хоупвелл.
Растираю ниже, а куда уж ниже-то! Мне, конечно, не ловко. К самой кромке полотенца приблизился. Хозяйка прямо задыхаеца — и вдруг руку протянула да как саданет по китайскому гонгу! Аж зеркала задрожали, того и гляди отваляца.
А она стонает:
— Возьми меня, Форрест.
— Взять с собой? Куда бы вам хотелось пойти? — уточняю.
— Просто возьми! — Уже на крик перешла. — Немедленно!
Тут мне на ум пришла Дженни и уйма всякого другого, но миссис Хоупвелл уже в меня вцепилась, на койке извиваеца, дышит тяжело, и вся эта херь уже выходит из-под контроля, но вдруг, без стука даже, дверь в зеркальную комнату распахнулась и на пороге поевился какой-то шибздик: на нем костюм, галстук и очки в тонкой металической оправе — ни дать ни взять нацисский преступник.
— Элис, — кричит, — кажется, я все понял! Если в рецептуру включить стальную стружку, привкус скипидара уйдет!
— Господи, Альфред! — вопит миссис Хоупвелл. — Почему ты в такое время дома? — Села в койке и пытаеца для приличия полотенце натянуть повыше.
— Это решение, — сообщает шибздик, — утверждено в моем отделе!
— Решение! Какое решение? — интересуеца миссис Хоупвелл.
— По «Нью-коке», — обьесняет он и заходит в комнату, кабудто меня там нету. — Думаю, мы нашли способ заставить потребителей ее пить.
— Ой, я тебя умоляю, Альфред. Как ты их заставишь пить такую гадость? — У миссис Хоупвелл сделался плаксивый вид. А на ней только и есть, что полотенце: она хочет им прикрыть и верх, и низ. Получаеца у ней неважнецки, тогда она хвать с пола ночнушку — и полотенце вобще сронила. Я глаза отвожу, но во всех зеркалах видок один и тот же.
И в этот миг Альфред — вроде бы так его звали — замечает меня.
— Вы, — спрашивает, — массажист?
— Типо, — говорю.
— Это ваша кока-кола?
— Ага.
— И вы ее пьете?
— Угу.
— Без дураков?
Я кивнул. Как отвечать — не понятно, посколько это его новое изобретенье.
— И вкус, по-вашему, не отвратителен? — А у самого глаза как шары.
— Сейчас уже нет, — говорю. — Я ее довел до ума.
— Довел до ума? Это как?
— Плестнул в нее, что под рукой было.
— Дай-ка сюда, — потребовал он.
Забрал у меня стакан, к свету поднял, изучает, как лаболаторный сосут с не апетитным анализом. Потом пригубил, сощурился. Глянул на меня, на миссис Хоупвелл — и глотнул от души.
— Видит бог, — говорит, — это дерьмо заметно улучшилось!
Отхлебнул еще, изумился, кабудто ему что-то привиделось.
— И правда, довел до ума! — кричит. — Как, черт тебя раздери, ты это довел до ума?
— Плестнул туда, — обьесняю, — что в кладовушке было.
— Ты? Массажист?
— Он не совсем массажист, — встревает миссис Хоупвелл.
— Не совсем? Тогда кто же он?
— Я, — говорю, — занимаюсь энциклопедями.