— Энциклопедями, говоришь? — переспрашивает Альфред. — А чем ты в этой комнате занимаешься? С моей женой?
— Долгая, — говорю, — история.
— Ладно, — сказал он. — Об этом потом. А сейчас я желаю выяснить, что ты сотворил с этой кока-колой?! Рассказывай! Ну же, признавайся!
— Сам толком не знаю, — говорю ему. — По началу-то вкус был так себе, и я подумал: надо бы, типо, слегка подделать, понимаете?
— «Вкус был так себе»! Что ты мелешь, придурок? Вкус был — говно! А теперь — вполне сносный! Ты хоть представляешь, какие это деньги? Миллионы! Миллиарды! Ну-ка, вспоминай. Что ты туда… А звать-то тебя как?
— Гамп, — отвечаю. — Форрест Гамп.
— Так вот, Гамп… припомни шаг за шагом, что именно ты туда намешал.
Ну, я расказал, хотя припомнил, разумееца, не все. Вытащил из кладовой какие-то пузырьки-плакончики, хотел повторить от начала до конца, но так, как раньше, хоть убей, не выходило. Уж мы по всякому пробовали, раз заразом, время уже за полночь перевалило, а этот Альфред все плюет и плюет жижу в мойку, приговаривая, что это близко не стояло к первому обрасцу. А миссис Хоупвелл тем временем знай себе потягивает джин с апельсиновым соком — стакан двацатый уже. И на конец не выдержала.
— Вот дурачье, — говорит. — Как ни бейся, из дерьма пулю не сделаешь. Давайте-ка лучше втроем ляжем в постель и посмотрим, что из этого выйдет.
— Умолкни, Элис, — отрезал Альфред. — Тебе не понять: такая возможность подворачивается раз в жизни!
— Возможность, которая подворачивается раз в жизни, — это то, что предложила я, — сказала миссис Хоупвелл, вернулась в зеркальную комнату и принялась бить в гонг.
В конце концов Альфред прислонился к холодильнику и обхватил голову руками.
— Гамп, — говорит, — это уму непостижимо. Ты вырвал меня из лап неминуемого краха — и вернул туда же. Но я не сдамся. Сейчас я вызову полицию и прикажу опечатать кухню. А завтра сюда прибудут в полном составе мои подчиненные, изымут все продукты, какие ты только мог вбухать в эту жижу, и переправят их в Атланту.
— В Атланту? — удевился я.
— Да, клянусь твоей пухлой задницей, Гамп. А самым ценным продуктом будешь ты!
— Кто, я?
— Именно ты, Гамп. Твой необъятный зад будет маячить у нас в лаборатории до победного конца. Вообрази, Гамп. Сегодня — Атланта! Завтра — весь мир!
Когда я уходил за вещами, из окна улыбалось лицо миссис Хоупвелл, а мне почему-то думалось, что перетурбации мои на этом не закончаца.
Глава 3
Короче, вечером опять пришел я к миссис Каррен и от нее позвонил в мотель Дрыну — сказать, что отказываюсь снабжать население энциклопедями.
— Ну-ну, хорошо же ты отплатил мне за мою доброту, Гамп! — возмущаеца он. — Нож в спину! Как я сразу тебя не раскусил?
А под конец вобще смешал меня с дерьмом и бросил трубку.
Ладно, по крайней мере в этом деле поставлена точка.
Когда я освободился, малыш Форрест уже видел тридесятый сон, а миссис Каррен и спрашивает: что, мол, происходит? Я расказал, что энциклопедями занимаца больше не буду, а поеду в Атланту, подсобить Альфреду с произвоцтвом «Нью-коки» — отказываца нельзя, посколько это принесет не малые срецтва и позволит обезпечить Форреста-младшего. Она не возрожала, только попросила меня на прощанье поговорить с малышом Форрестом и обьеснить, кем я ему прихожусь после кончины родителей. Я спрашиваю: может, у вас лутше получица обьеснить, но она ни в какую:
— Я считаю, Форрест, в жизни каждого человека настает момент, когда приходится брать ответственность на себя, и сейчас для тебя настал такой момент. Вероятно, тебе будет нелегко, но через это надо пройти. Своим рассказом ты должен произвести на ребенка неизгладимое впечатление.
Понятно, что миссис Каррен была права, но я даже не знал, с какого боку к этому поцтупица.
На утро я встал пораньше, миссис Каррен сварила кашу и помогла мне собраца в дорогу. Альфред обещал заехать за мной ровно в девять, так что разговор с малышом Форрестом обкладывать было нельзя. Когда он позавтракал, я вызвал его на крыльцо.
— Мне, — говорю, — придеца на какое-то время уехать, но прежде ты должен кое-что узнать.
— Что узнать? — спрашивает он.
— Ну, во-первых, неизвесно, долго ли я пробуду в отъезде, но ты слушайся миссис Каррен.
— Она же моя бабушка. Я всегда ее слушаюсь, — говорит малыш Форрест.
— Учись на отлично, веди себя как следует, договорились?
Он нахмурился и странно как-то на меня смотрит.
— Слушай, ты мне даже не папа. С чего это ты решил меня воспитывать?