Через некторое время тренер Харли начинает кричать и раззоряца, и все оттягиваюца на линию схватки. Разбили нас на две команды, и попыток эдак через несколько тренер Харли снова дает мне знак подойти.
— Так и быть, Гамп, — говорит, — сам не знаю, зачем я это делаю, но все же поставлю тебя принимающим: проверим, сумеешь ли ты мяч поймать, чтобы Змей — он неизвесно когда оклемаеца — не стал посмешищем, а вместе с ним и я.
Бросаюсь я туда, где игроки совещаюца, и говорю парням, что я с ними. Квотербек, глядя на меня как на психа, цедит:
— Ладно, Гамп, восемь-ноль-три угловой флагшток на счет «два» — бежишь прямо ярдов двацать, один раз смотришь перед собой, затем разворачиваешься.
Совещание закончилось, все разошлись по местам. А я даже не знаю, где мое место, иду на обум, а квотербек это заметил и знаками подзывает меня поближе. Начинает счет, происходит розыгрыш мяча, я пробегаю, по своим прикидкам, двацать ярдов, слегка приплясываю, оборачиваюсь — и точно: мяч летит прямо на меня. Я глазом моргнуть не успел, как он чудом оказался у меня в руках, я его прижал к себе и рванул чтоб было сил. Клянусь, пробежал я даже ярдов на двацать дальше, чем нужно, и только тогда двое амбалов меня повалили.
Тут начался ад промежный.
— Что за фигня? — орет один.
— Эй, так не делаеца. Что он выдворяет? — возмущаеца другой.
Двое-трое с криками и бранью кинулись жаловаца тренеру Харли. Я встаю и бегу обратно совещаца.
— А чем, — спрашиваю квотербека, — эти ребята недовольны?
— Черт, Гамп, эти парни до того тупые, что теряюца, видя нечто новое. Они ждали, что ты выполнишь мои указания от и до — двацать вперед, перебираешь ногами, потом угловой флагшток. Но ты выполнил только половину, и то шиворот-навыворот. В учебниках такого нет. Хорошо, что я тебя страховал. Но в любом случае пас ты принял классно.
За оставшее время я принял пять пасов или шесть даже, и все игроки, кроме защиты, остались довольны. Змей вернулся от врача и стоял у боковой линии, ухмыляясь и подпрыгивая.
— Форрест, — сказал он, дождавшись окончания схватки, — в воскресенье мы зададим жару этим «Гигантам»! Как нам проперло, что я вчера зашел в твою пивнуху!
Ну, не знаю, так ли это.
Короче, всю неделю я тренеровался и к воскресенью уже чуствовал себя вполне уверенно. Змею сняли шину, он вернулся в первый состав в качестве квотербека, первые два тайма провел, как договаривались, и, уйдя на перерыв, счет был 22: 0 в пользу соперников.
— Неплохо, Гамп, — сказал тренер Харли. — Теперь мы им кое-что покажем. Надеюсь, мы усыпили бдительность «Гигантов» и они расслабились. Ждут легкой победы. Но ты их обломаешь.
Потом и он, и другие тренеры отбубнили положенную фигню, и мы вышли на поле.
В первом розыгрыше кто-то из наших прошляпил вбрасывание, что отбросило нас на нашу собственную одноярдовую линию. Тем самым, по выражению тренера Харли, мы еще больше уссыпили бздительность «Гигантов». Тренер Харли выпустил меня на поле шлепком по заду, и я вошел в игру. Трибуны вдруг притихли — вероятно, потому, что мою фамилию не успели внести в програмку.
Змей смотрит на меня горящими глазами и говорит:
— О’кей, Форрест, время пришло. Сделай это.
Он дал необходимые распорежения, и я направился к боковой линии. После розыгрыша мяча в начале дауна я рванул через все поле, развернулся — мяча нет. Змея пасут в нашей зачетной зоне пятеро «Гигантов» или шестеро даже, а он туда-сюда, туда-сюда — выгадал, наверно, сотню ярдов, да не в ту сторону.
— Виноват, — говорит он, когда мы столпились на совещание.
Лезет в штаны, достает пласмасовую фляжечку и делает изрядный глоток.
— Это чё такое? — спрашиваю.
— Чистый апельсиновый сок, дурень, — отвечает Змей. — Ты думал, я буду виски глушить, в мои-то годы?
Как говорица, горбатого могила исправит. Но говорица и по-другому: чудеса в решете! Хорошо, что старина Змей сделал правильный выбор.
Итак, Змей дал мне то же самое задание, и я точно так же рванул вперед. Но теперь фанаты улюлюкают, швыряют на поле бумажные стаканчики, программки и понадкусанные хот-доги. Разворачиваясь, мне в морду прилетел здоровенный гнилой помидор, который кто-то спецом пронес на стадион — только для того, чтобы выказать, как я щитаю, свое неудобрение. Как вы понимаете, это проишествие меня слегка обескорёжило, но только вобразите: подношу я ладони к лицу — и меня застает врасплох пас Змея, да такой мощный, что сбивает меня с ног, но мы, по крайней мере, выбрались из ямы. Теперь нам прецтоит первое в этом дауне наступление, и Змей объевляет все ту же тактику. А когда я пытаюсь стереть с лица помидорные ошметки, он мне говорит: