Вот только кругом безлюдно.
— Дженни! — позвал я.
— Да, Форрест. Я лишь хотела тебе сказать, что все образуется.
Не иначе, думаю, как у меня глюки! Но тут я внезапно ее увидел: наверно, только в мыслях, но она была рядом, красивая, как прежде.
— Форреста-младшего ты заберешь к себе, — говорит она, — и вырастишь его сильным, умным и достойным. Ты справишься, Форрест, я знаю. У тебя щедрое сердце.
— Но как? — спрашиваю. — Я же идиот.
— Ничего подобного! — говорит Дженни. — Может, ты и не самый умный парень в округе, но здравомыслием не обделен, в отличие от многих. Тебя ждет долгая жизнь, Форрест, постарайся прожить ее с толком. Я же повторяла это много лет.
— Знаю, но…
— Если вдруг зайдешь в тупик, я буду рядом. Ты меня понимаешь?
— Нет.
— Ну ничего, все равно я буду рядом. Так что возвращайся к своим делам, не сиди сложа руки и постарайся обдумывать каждый шаг.
— Дженни, никак не могу поверить, что это ты.
— Это я, будь уверен. А теперь ступай, Форрест, — говорит она. — В такую погоду хозяин собаку из дома не выгонит, но ты ступай, не глупи.
И я поплелся к машине, мокрый, как пес.
— Ты там с кем-то разговорился? — спрашивает миссис Каррен.
— Можно и так сказать, — говорю. — С самим собой, наверно.
Ближе к вечеру мы с малышом Форрестом и Дженниной мамой сидели в гостиной и смотрели игру «Новоорлеанских святых» против «Далласских ковбоев» — если это можно назвать игрой. В первой четверти «Ковбои» сделали четыре тачдауна, а наши — ни одного. Еще днем я пытался дозвоница до наших, чтобы обьеснить, где нахожусь, но в раздевалке никто не подходил. Наверно, все уже вышли на поле.
После первой четверти положение у нас было аховое, счет стал 42: 0, и коментаторы без конца талдычили, что я не вышел на поле, находясь неизвесно где. Наконец я сумел дозвоница до раздевалки, и трубку неожиданно схватил тренер Харли.
— Гамп, идиот! — разорался он. — Где тебя черти носят?
Я сказал ему, что Дженни умерла, а он кабудто не понимает.
— Какая еще Дженни? — орет.
Не так-то просто было ответить на этот вопрос, и потому я только сказал: одна знакомая. И тут трубку выхватил владелец команды:
— Гамп, я предупреждал: если пропустишь хоть одну игру, я лично выпру тебя под зад коленом. Ты дождался. Проваливай!
— Поймите, — говорю ему, — дело касаеца Дженни. Я только вчера узнал…
— Оставь эту хрень при себе, Гамп! Я вас насквозь вижу — и тебя, и твоего, с позволенья сказать, агента, мистера Баттердристера, или как там его. Надумали при помощи дешевой уловки побольше денег срубить. Не выйдет. К моей команде даже близко не смей подходить. Ясно тебе? Никогда!
— Ты им обьеснил? — интересуеца, входя в комнату, миссис Каррен.
— Да, — говорю, — типо того.
Так и завершилась моя футбольная карьера.
Теперь мне прецтояло найти какую-нибудь работу, чтобы содержать малыша Форреста. Почти все присланные мною деньги Дженни положила на банковский счет, и когда туда добавились не востребованные трицать тыщ, с общей суммы начали капать проценты. Но очень скудные, так что я понимал: работу нужно найти как можно скорей.
Наутро я просмотрел объевления в газете. Возможностей было не много. Требовались главным образом секретарши, продавцы поддержанных автомобилей и тогдалее, но я искал для себя нечто… ну… более достойное. И тут мне на глаза попалась рубрека «Прочее».
«Специалист по распространению», — говорилось в первой же строке. «Опыт работы не обязателен! Трудолюбивым — солидные надбавки!» Ниже значился адрес какого-то местного мотеля. «Собеседования ежедневно в 10:00». А заканчивалось так: «Необходимое качество: умение работать с людьми».
— Миссис Каррен, — спрашиваю, — а что такое «спецалист по распостранению»?
— Трудно сказать, Форрест. Думаю… это… фигура, которая в костюме арахиса топчется у лавки, торгующей арахисом, и для рекламы раздает прохожим пакетики орехов. Видел таких? Наверно, что-то вроде этого.
— Убица легче, — говорю.
Если чесно, мне прецтавлялась должность рангом повыше. Но обещание «солидных надбавок» звучало заманчиво. И потом: если придеца ходить в костюме арахиса, никто меня не узнает.
Но тут, как оказалось, пахло совсем не орехами. А кое-чем посерьезней.
— Знания! — провозголосил инструктор. — Мир держица на знаниях!
На объевление откликнулось нас человек восемь или десять даже. Отыскав этот занюханный мотель, набились мы в каморку, где стояло несколько складных стульев, а прямо на полу — телефонный апарат. Минут через двацать дверь вдруг распахнулась и появился сухощавый, рослый, загорелый человек в белом костюме и белых кожаных туфлях. Даже не прецтавившись, он ворвался в каморку и с места в курьер начал читать нам лекцию. Волосы жирные, на зад зализаны, усики крандашные.