Теперь на передний план в романе выступает сын лавочника Теодора — Гордон Тидеман. Он получил за рубежом торговое образование. По указанию отца, всякий раз бывая за границей, он привозит оттуда мебель для двух гостиных и двадцати комнат в доме, представляющем собой настоящий дворец, который до этого был уныло-пустым. Теперь там появились зеркало, стол, стулья, диваны, ковры на полу и на стенах, картины, вазы, люстры, кровати с различными украшениями, в том числе и золотыми ангелочками. С гримасой презрения описывает Гамсун попытки этого представителя младшего поколения недавно разбогатевшего рода превзойти своим богатством старинную роскошь в доме местного крупного землевладельца. Но ведь и сам Гамсун занимался этим в Нёрхольме.
Подобно Гамсуну, и Август состарился. Несколько других главных персонажей — люди среднего возраста. Впервые Гамсун изображает старых людей с более глубоким проникновением в их психологию, а не так, как это было в «Розе» — с неприязнью и отвращением. В романах «Пан» и «Мистерии», которые он создал в соответствии со своей литературной программой — изображать психологические состояния, он показал душевные метания влюбленного человека. И вот теперь цикл завершился, он пытается заглянуть в мир немолодого уже человека Августа в связи с его любовной тоской.
Прекрасная Марика Стьернстедт, шведская писательница, нанесла ему сердечную рану, последнюю в его жизни. Теперь то же самое происходит с Августом.
Весь стол Гамсуна был завален листками, из которых должен был получиться новый роман. И вот теперь он перебирал их, снова и снова складывая рядом те, в которых есть нечто соединяющее их между собой. Он внимательно изучает свои записи, все они могут пригодиться. Их неожиданные соединения могут открыть ему новые смыслы. Он перекладывает их с места на место. Вот аптекарь и жена доктора. Аптекарь и старая мать Гордона Тидемана. А при чем здесь цыган? А молодая девушка Корнелия, которая разбила сердце Августа? Появляется все больше записей, испещренные словами листочки словно взаимно проникают друг в друга и постепенно превращаются в страницы рукописи.
Гамсун снова увлеченно творит.
Часто случается, что его персонажи ведут себя отнюдь не так, как он предполагал. Август порой не подчиняется Гамсуну. Создатель Августа считает, что так и должно быть. Господствуя сразу над многими героями, он оставлял за собой право утратить контроль над тем или иным персонажем, чего не допускал в реальной жизни. Он способен оказаться среди них, стать одним из них, разговаривать с ними, а потом вдруг удалиться и создавать свое произведение как бы со стороны, рассказывая, комментируя, оценивая. Часто Гамсун сидел и разговаривал вслух со своими персонажами, вкладывая в их уста определенные реплики. Таким образом, в процессе создания своих произведений он постоянно находился в диалоге с самим собой. При этом он глубоко раскрывал свою внутреннюю суть, чего никогда не делал в отношениях с живыми людьми. Гамсун, творческая личность, прикладывал колоссальные усилия, для того чтобы держать в поле своего зрения созданный им мир и следить, не распался ли он.
В то время как в Норвегии известный писатель тасовал листки, создавая новое художественное целое, известный политик в Германии раскладывал политический пасьянс из карт, которые волею судеб попали в его руки. Демократия или диктатура?..
В конце 20-х — начале 30-х годов почти во всех европейских странах резко обостряется борьба между различными политическими группировками и партиями. Самыми крайними полюсами этой борьбы являются сталинский коммунистический режим в Советском Союзе и фашистский режим Муссолини в Италии. После победы на выборах 1930 года в Норвегии консервативных сил Гамсун обратился с воззванием к стортингу и правительству с требованием запретить предательскую деятельность коммунистов и социалистов — если это окажется необходимым, то с помощью полиции. Летом 1932-го он повторно выступил с этим требованием, предварив его описанием тех пугающих целей, которые ставят перед собой Рабочая и Коммунистическая партии: «Что происходит сейчас? Насилие, нарушение закона, революционные действия. И происходит это не спонтанно, под влиянием минуты, а в соответствии с той или иной партийной программой, где содержатся четко поставленные задачи: создать хаос, посеять среди людей страх, а в конечном итоге уничтожить законность и порядок, саму человеческую жизнь. Бездействует полиция, которая должна обеспечивать порядок. Орудуют банды. Кое-где поножовщина, а где-то стрельба. Насилие, нарушение закона, революция. Прочитав обо всем этом в газетах, я откладываю их в сторону, ожидая бесчинств и на другой день. Неужели я живу в Норвегии?»[374]
374
Гамсун в предисловии к труду Германа Олла и Николая Йелсвика «Революционная политика и норвежский закон».