Как и многие жители севера, Гамсун разделял преувеличенное представление о том, какими теплыми могут быть весна и начало лета в южных краях. В середине мая измученный долгой зимой Гамсун снял с себя зимнее пальто, но оказалось, что рано. «Надо же, я так сильно промерз внутренне, кажется, теперь уже никогда не оттаю. Не работаю, даже не делаю попыток начать, не выхожу никуда из дома, просто полный нуль», — со вздохом жалуется он Туре. Гамсун сидит и бормочет себе под нос, вспоминая о том времени, когда мог, охваченный вдохновением, сидеть и писать не отрываясь. «Я помню, как когда-то в Париже я сидел и писал не отрываясь, подхваченный волнами вдохновения, писал на одном дыхании, не ел и не пил, к собственному изумлению, я мог работать по 16 часов без перерыва. Да, когда-то так было, но теперь у меня ничего не получается, хотя надеюсь, что, когда потеплеет, улучшится и состояние моих мозгов». В начале июня он не без гордости сообщает своим близким, что сочинил стихотворение и сделал кое-какие заметки для новой книги.
Одному своему знакомому он хвастался, что пару раз так напился, что его привозили из ресторана на такси[410].
Дети его тоже жили на широкую ногу, расточительство не прекращалось. Дочь Эллинор получила от него за последний год 12 000 крон, четыре годовых жалованья конторского служащего. И все же когда нужно было оплатить услуги зубного врача, она дала ему адрес своего отца, так что берлинский дантист посылал счета в Дубровник. К концу июня у Гамсуна собралось небольшое количество листков, заполненных его записями. Он отказался от продолжения романа «Круг замкнулся». Путь из Дубровника до Берлина он преодолел на поезде.
Во второй раз в 1938 году Гамсун получил возможность воочию наблюдать жизнь в столице Третьего рейха. Туре в Берлине не было. Он был занят личными делами, у него в тот момент был роман с норвежской пианисткой. А Эллинор все еще находилась в столице Третьего рейха.
Мария тоже была здесь. В начале июня Мария в ответ на приглашение от правления германо-скандинавского Общества дружбы дала свое согласие на участие в Норвежских днях в Любеке. В списке гостей рядом с именем каждого был указан город, из которого тот приехал, рядом с именем Марии в качестве адреса стояло лишь название усадьбы Нёрхольм — теперь это место было так же хорошо известно, как и Осло.
В качестве жены Гамсуна, а также благодаря собственному творчеству и хорошему знанию немецкого языка она была здесь настоящей звездой. В списке приглашенных Мария подчеркнула имена тех, кого знала, кому ее представляли или кто представлял для нее особый интерес. А таких было немало, и они были важные персоны в Третьем рейхе: рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, известный деятель Третьего рейха Альфред Розенберг, несколько сотрудников министерства иностранных дел, глава германо-скандинавского Общества дружбы, несколько региональных лидеров, высокопоставленные полицейские чины, главный бургомистр Любека, начальник летной военной школы в Дрездене, начальник штаба GA[411]. Германа Геринга здесь не было, но она встречалась с ним в Берлине, в его доме, в 1936 году. Тогда Мария, Эллинор и Туре были удостоены чести быть приглашенными в дом к одному из самых заметных и влиятельных людей в нацистской Германии.
Во время деловых встреч в Любеке была достигнута договоренность, что в будущем году Мария совершит лекционное турне по Германии.
По прибытии домой в Нёрхольм Гамсун решил сжечь многие из своих записей, которые, как он рассчитывал, могли стать текстом новой книги. Перед Рождеством 1938 года он вынес себе приговор: «Я чувствую себя совершенно разбитым и нетрудоспособным. Я уже никогда больше ничего не напишу»[412]. И это признание Гамсуна, принципиально отличалось от обычного хныканья на тему, как тяжело дается процесс творчества.
Через несколько месяцев ему должно было исполниться 80 лет.
В Германии, Норвегии и во многих других странах готовились юбилейные издания книг Гамсуна. Выступая перед журналистами в Осло, Харальд Григ сообщил, что в Норвегии общее число проданных экземпляров достигло полутора миллионов. А теперь, кажется, гамсуновский бум в самом разгаре, заявил Григ. Надо сказать, что здесь Григ покривил душой, он выдавал желаемое за действительное. Ведь наряду с этим Григ принимал меры с целью смягчить впечатление о Гамсуне, который в своих политических пристрастиях был предельно упрям. В одном из новых изданий произведений Гамсуна он поместил целый ряд его старых статей, чтобы показать: Гамсуна всегда отличали крайне противоречивые мнения. Он надеялся, что таким образом будет легче продать написанное этим политизированным писателем во времена роста политического радикализма и поляризации взглядов.
410
По свидетельству Марии и Туре Гамсун, Гамсун работал над продолжением романа «Круг замкнулся» [8: 181]. Гамсун — Туре Гамсуну от 4.05.1938, 8.06.1938 и 17.06.1938. Гамсун — Дюбваду от 5.08.1938.
411
Список гостей с пометками Марии Гамсун, HPA-NBO. Письмо май 1938, 10.06.1938 и 17.06.1938, а также программа на 20–21 июня 1938 года. Все документы в HPA-NBO.