В марте 1949 года Григ и Стрей встретились в Осло. Издатель капитулировал.
Он понял, что Гамсун будет стоять насмерть, пока книга не выйдет, пусть даже за рубежом. Кроме того, согласно предыдущим обязательствам по финансовым вопросам, Григ был бы вынужден дать разрешение на издание его книги «На заросших тропинках» в другом норвежском издательстве. А такое желание изъявили сразу несколько маленьких независимых издательств. Григ оказался в безвыходном положении. Он опасался, что, когда содержание книги станет известным, консервативная и умеренная пресса, настроенная дружелюбно по отношению к Гамсуну, может начать задавать весьма неприятные вопросы.
При этом несомненно упор будет сделан на тот факт, что человеку, оказавшемуся способным написать такую книгу, ранее, после психиатрического обследования, поставили диагноз «стойкое ослабление умственных способностей».
Во время обсуждения этого вопроса с Сигрид Стрей Григ выдвинул одно непреклонное требование: учитывая общественное мнение, к юбилею Гамсуна издание книги невозможно. Но все же Стрей удалось добиться компромисса, и Григ дал обещание, что перед самым 4 августа выйдет пресс-релиз, в котором будет сообщаться, что этой осенью выйдет в свет новая книга Кнута Гамсуна.
Издатель и адвокат пришли также и еще к одному соглашению, о котором Гамсун не был извещен. Жесткие нападки на профессора Габриеля Лангфельда должны быть смягчены, а может быть, и удалены. С этим Сигрид Стрей не могла не согласиться. Она и раньше предупреждала Гамсуна о том, что юридически он находится на краю дозволенного. Такого же мнения был и его друг Кристиан Гирлёфф. Теперь и Григ, и Стрей пришли к единому мнению о том, что ближайший друг и помощник Гамсуна Кристиан Гирлёфф мог бы попытаться уговорить старика сделать кое-что в книге более умеренным.
Им следовало бы сразу понять, что это самоубийственное поручение.
В течение месяца Гамсун читал и комментировал поток писем своего друга тот в своих посланиях старался убедить его кое-что изменить в тексте рукописи, особенно в плане своих резких высказываний, касающихся Лангфельда и клиники. Вскоре Гамсун перестал даже распечатывать письма от Гирлёффа. Пачка этих писем все росла и росла в течение мая, июня и июля. Когда летом 1949 года он получил уже пятнадцатое письмо, он решил все же написать несколько строк в ответ, но эти слова были адресованы не Гирлёффу непосредственно, а членам его семьи: «Господину Гирлёффу прекрасно известно, что я не отвечаю на его послания. И тем не менее он продолжает беспокоить меня своими письмами и бандеролями, которые я не вскрываю. Подобная наглость со стороны взрослого человека кажется мне неслыханной. Прошу покорно его семейство оградить меня от господина Гирлёффа»[524].
Кнут Гамсун написал в своей жизни более 6000 писем. И это, безусловно, было самое отвратительное из них.
Не более милосердно отнесся он и к своей жене. Мария вышла из тюрьмы 19 августа 1948 года. У тюремных ворот ее ждал Туре. Они сели в автомобиль.
Мария не стала ни о чем спрашивать сына, по его молчаливому и заботливому поведению она поняла, что ей предстоит жить у него. В подвале дома Туре в Аскере была комнатка рядом с его мастерской керамики. Здесь ей и предстояло жить. Комната была тесной и сумрачной, ее маленькие внуки даже боялись одни заходить сюда. А в начале будущего года она вполне может поехать в Копенгаген и пожить у Сесилии, предложил Туре[525].
По совету Сигрид Стрей Гамсун отказался от бракоразводного процесса. Вместо этого он решил отделить свои штрафные выплаты от выплат жены. Очень многие сплетничали об их «треугольнике». Он и Виктория — против Марии.
После того, как с помощью аванса от «Гюльдендаля» и банковских гарантий ему удалось выплатить назначенные государством 325 000 крон, у него осталось всего 17 000. Не прошло и недели, как Мария вышла из тюрьмы, когда он отдал распоряжение своему адвокату организовать выплату третьей части этих денег Виктории. Совпадение этих событий было отнюдь не случайным: он боялся опоздать. Сигрид Стрей должна была действовать быстро. «Всю свою жизнь я поступал с ней несправедливо», — признавался он[526].
524
Гамсун — Кристиану Гирлёффу от 22.07.1949. Дочь Кристиана Гирлёффа, Сёльви Сеерстед, утверждает, что их семья не получала этого письма. Ситуацию с письмом она разъясняет следующим образом: вероятно, Арилд забыл отправить письмо. Ее объяснение выглядит малоубедительным. Нет никаких оснований для того, чтобы считать, что Арилд или кто-то другой из членов семьи Гамсун мог утаить какое-либо из писем Гамсуна. Вероятнее всего, сам Гирлёфф в интересах Гамсуна решил не комментировать то ужасное письмо, которое было обращено к членам его семьи. Ведь в своей книге «Собственный голос Гамсуна» он создает исключительно положительный образ писателя. Осенью 2001 года биограф и его коллеги обнаружили 15 нераспечатанных писем Гирлёффа Гамсуну. Эти письма вместе с другими материалами находятся в национальной библиотеке Осло, HPA-NBO.
526
Гамсун — Сигрид Стрей от 18.08.1948. Гамсун — Виктории Гамсун от 24.08.1948 и 10.09.1948.