Выбрать главу

Юнас Ли — вообще не лидер, а лишь заурядная посредственность, никакая не звезда, а всего-навсего лучик света, похожий на веселого добродушного дядюшку.

Далее он переходит к наиболее прославленному из всех: Хенрику Ибсену, персонажи которого представляют собой самые примитивные психологические типы. По мнению Гамсуна, такая упрощенность в описании душевных движений связана не только с ограниченными возможностями драмы как литературного жанра, но и с прямолинейностью Ибсена, неумением изобразить многообразие мира чувств.

Он говорит более полутора часов. Его провожают громкие и долгие аплодисменты. Так как он заранее подготовил свои лекции, то у него было время — четыре дня — между первой и последней лекцией, чтобы насладиться пьянящим чувством победы.

С материнской гордостью вводила Болетте Павелс Ларсен его в различные круги города: женщины не отваживались приближаться к нему. Однако она писала его завистливому коллеге: «О Боже, он покорил всех. Все здешние дамы, все, как одна, были у его ног»[85].

Ради следующей лекции Гамсуну пришлось снять более просторное помещение, вмещавшее в два раза больше людей, и тем не менее кому-то пришлось стоять, балконы тоже были заполнены, пришло около семисот человек.

Подобно Иисусу перед учениками, он рассказал притчу, основанную на прошлогоднем впечатлении в зимней Кристиании. Один знакомый писатель пришел к нему в гости, и они вместе наблюдали из окна сцену, которая тронула его до слез — старик играл со своим внуком, изображая лошадь. Дедушка кротко сносил удары хлыста своего наездника-внука во время этой игры во дворе. По мнению коллеги Гамсуна, это была самая прекрасная сцена, которую ему только довелось видеть, проявление человеческой доброты. Но для Гамсуна, который порой подглядывал за этой семьей, было совершенно очевидно, что это ложное толкование. Дело в том, что старик потихоньку утащил у своей дочери кусок сыра, и она наблюдала за унизительной игрой из окна. Вот этот писатель, приверженный эстетике создания типов, неправильно истолковал происходящее. Старик позволял ребенку бить себя по рукам и мучить себя другими способами, потому что жаждал «оказаться у позорного столба», он хотел испытать боль, он ощущал сентиментальную жестокость по отношению к самому себе. За всем происходящим стояло то обстоятельство, что старик являл собой духовно богатого индивида, недоступного для понимания создателю типов. Многие восприняли третью лекцию как наступившую после достижения апогея разрядку. Здесь нападки Гамсуна были направлены на так называемую модную литературу, на книги, которые нетрудно читать, за развитием действия в которых легко следовать, как в колонне под звуки марша. Почти половину своего выступления он посвятил книге, известной большинству, роману Ги де Мопассана «Наше сердце», который вышел в норвежском переводе год назад. Авторы, подобные Мопассану, служили для него примером того, как описание тривиальных вещей может захватывать воображение читателя. Кроме того, он совершил новые экскурсы в творчество Ибсена и других норвежских писателей. Увы, ни пишущие, ни читающие не понимают главной цели литературы.

Неужели же нет никакого просвета в современной литературе?

Есть. Посреди цикла своих лекций, в середине своей второй лекции он назвал надежду современности: «Есть здесь у нас на родине писатель, который только что издал книгу, совершенно не похожую на другие, которая, между прочим, повествует о человеке с особым темпераментом. Книга была так себе, не очень-то продавалась, но через два месяца после ее выхода писатель получил полсотни благодарственных писем от своих соотечественников, мужчин и женщин, знакомых и совсем незнакомых, с которыми он никогда не встречался, при этом среди них была и пара знаменитостей».

Тот, о ком говорил лектор, был писатель Кнут Гамсун. Книга, о которой шла речь, — «Голод». Среди одобривших его были благословенные читатели, в умах которых не засело прочное представление о непревзойденности «четверки великих», которые не питали по отношению к последним чувства слепого обожания.

Сфинкс без загадки

В конце весны и начале лета 1891 года Гамсун прочитал лекции в целом ряде городов. Ни Ибсен, ни кто-либо другой из числа писателей, объектов его бурной критики, не ответили Гамсуну публично.

Это повергло критикующего в еще большую ярость.

В этот период норвежские газеты наперебой рассказывали о том, каким успехом пользуются драмы Ибсена за пределами Норвегии.

Европейские театры боролись за право премьеры «Гедды Габлер». Победил Мюнхенский, за ним следовал театр Хельсинки, потом театры Берлина, Стокгольма и Копенгагена. Кристиания опередила Гётеборг. Той весной в Лондоне шли «Гедда Габлер», «Женщина с моря», «Росмерсхольм» и «Привидения». В Вене шли «Борьба за престол», «Дикая утка», последняя пьеса шла и в Париже.

вернуться

85

Болетте Павелс Ларсен — Арне Гарборгу от 27.07.1891, NBO.