Здесь уместно рассказать и о другой подлости, которые совершила та же группа. Они ходили к тяжело больному Омар-Гаджи в больницу и заставили его сочинить еще одно «открытое письмо». И здесь он оклеветал руководителя аварской секции в хулиганстве. Перечисляя мои похождения, он особо подчеркнул случай, когда я в пьяном состоянии сломал входную дверь дома председателя Махачкалинского горисполкома. Значит — советской власти. На самом деле это было правдой. Но парадокс в том, что председатель горисполкома Кажлаев Нажмудин Гаджиевич был моим тестем. Я дверь сломал, дабы поставить новую. Об этом те друзья забыли написать в письме.
Обман
Я тогда работал в обществе «Знание», где председательствовал уроженец Согратля Шамиль Абдуллаев. Это был человек умный, эрудированный и совестливый. Я был в хорошем отношении с ним, и коллектив сложился дружный. Не только в районы республики, но и в другие регионы СССР ездил я в командировки. Читать лекции и просвещать массы мы привлекали ученых, а иногда с ними отправлялся и сам я. Мы получали приличную зарплату, а вдобавок и гонорар за прочитанные лекции. Скажу прямо, не везде лекции читались, но в колхозах, совхозах, на предприятиях заполнялись путевки, и заверялись руководителями. Это и был один из методов советской пропаганды. Я жил припеваючи, имел двухкомнатную квартиру.
В один день директор республиканского книжного издательства Камиль Султанов позвонил мне и просил срочно приходить к нему. Он поведал мне, что редактор аварского отдела Кудаев уходит на пенсию и на его место, мол, он выдвигает меня. Он сказал, что все уже решено, осталось только лишь подписать приказ.
Я был рад работать на этой должности по призванию. Через три дня я подготовил нужные бумаги и отдал в руки Камилю Султанову. Он сказал, чтобы в следующий понедельник я приступил к работе. Для этого мне надо было взять приказ об увольнении из общества «Знание» и характеристику профкома. Шамиль Абдуллаев не одобрил мой уход и коллектив общества тоже был в недоумении. Я рассказал им все как есть и мы по-дружески распрощались.
За 2 дня до понедельника я встретился с К. Султановым, но его поведение мне подсказало что-то неладное. В понедельник к 9 часам я пришел в его кабинет, но его на работе не было, сказали, что его не будет, потому что у него сегодня творческий день. Зашел в кабинет редакторов, где за своим столом спокойно работал и Т. Кудаев. Здесь я побыл часа два и понял что Кудаев и не помышляет о своем уходе. На следующий день секретарша сообщила, что К. Султанов болен и до следующего понедельника не будет на работе. Я почти две недели бездельничал дома, думал, что Камиль позвонит. Нет, не позвонил. Я не выдержал и пошел к нему. Камиль встретил меня по-дружески. «Этот Кудаев никак не хочет уходить на пенсию, и я не знаю, что с ним делать», — сказал он ласково. — «Подожди еще пару недель, может он, наконец, уйдет». А что мне осталось делать. Ждал месяц, ждал два, так прошли три месяца. Я опять направился в издательство. Зашел в кабинет редакторов. Вижу, место Кудаева занял М. Абасов, он тогда учился заочно на четвертом курсе Литинститута.
— Вот наш новый редактор. А старый ушел работать в Мединститут, — сказал заведующий редакторским отделом М.-З. Аминов, указав пальцем на Абасова. В тот момент не знаю, покраснел ли я в лице, но внутри вспыхнул огонь зла. Не показав им виду, я прямо направился в кабинет Камиля Султанова. Не поздоровавшись и не подав даже руки, я сел прямо перед ним на стул. Долгим взглядом посмотрел ему прямо в лицо, а рука потянулась к графину с водой. У меня в горле высохло, хотел пить, и другого намерения не было. Камиль был вдвое старше, и драться с ним я не собирался. Но Камиль подумал неладное и встал. «Адалло, дорогой мой Адалло!», — сказал он вежливо и хотел утихомирить меня, — Пойми, я не мог пойти против Гамзатова. Это он заставил меня изменить свое решение насчет тебя».
В обществе «Знание» на мое место подобрали другого человека. Потеряв работу там и не получив новую, я остался директором свежего воздуха в течении 3-х лет. Все это было результатом того злополучного доклада Первого секретаря обкома КПСС М. — С. И. Умаханова, где в числе пессимистов просклоняли и меня. К. Султанов искренне хотел взять меня на работу. Но чтоб удовлетворить желание Умаханова не дали это сделать ему другие. Но была и другая причина. Если бы меня поставили редактором, то я бы поставил железную преграду перед выпуском за деньги пустой макулатуры. Это знали многие.