P.S. Ha самом же деле, поздно ночью в ворота Расула я не постучал. Я был у него днем, в назначенное им самим же время. А его рассказ — очередная его выдумка, на которые он был большой мастер. Но последняя сыграла злую шутку. Спустя некоторое время, поздно ночью на самом деле постучали в ворота так сильно, что задрожали стены дома.
Видя, что они не открываются, ночной гость перелез через забор. Им оказался юноша из Гунибского района по имени Ашик, что означает «влюбленный». «И я хочу тебе читать свои стихи!» — сказал он с придыханием. Обозленный же Расул выпроводил незваного гостя восвояси.
Долги
Оставив в книжном издательстве свою небольшую книжицу, я уехал в Москву для продолжения учебы. Тогдашний директор издательства Камиль Султанов обещал выслать гонорар в Москву. Прошел сентябрь, потом октябрь, но деньги не поступали, хотя книга вышла из печати. Я позвонил ему по телефону, написал письмо, но ни привета, ни ответа. Наступили холода, а у меня не было теплой одежды.
Стипендия же была мизерная, ни на что ее не хватало. Пришлось влезть в долги: у одного занял десятку, у другого двадцатку — долг разросся в 500-600 рублей.
В то время это были большие деньги. Приходилось от кредиторов скрываться. Азербайджанец Мамед-заде был моим другом и я, бывало, ходил в его пальто.
О, какое счастье, в конце концов принесли извещение о поступлении на почту перевода. Смотрю, размер гонорара был в два раза больше, чем я сам ожидал. Сразу же наняв такси, я помчался на почту. Таксисту велев подождать, я мигом забежал на почту и предъявил сотруднице заполненное извещение и свой паспорт. Она посмотрела на меня с головы до ног, затем на фотографию и категорически заявила, что этот человек не я. Она, наверное, подумала, что такие большие деньги такому бродяге как я, не могут поступать. Она позвала свою начальницу, которая, видать, была добрая женщина. Я рассказал ей суть дела, и она приказала выдать мне деньги. Кассирша одну за другой сложила на окошко двадцатипятирублевые купюры, а я, даже не потрудившись считать, совал их в карманы брюк. Шофера такси я заметил позади себя. Наверное, он подумал, что, не рассчитавшись, я убегу. Я сделал вид, что не заметил его. «Двигай теперь свою тачку — приказал я ему, — прямо в ГУМ». Я просил шофера подождать и зашел в магазин. Первым делом, купил очень дорогой, большущий немецкий чемодан и засунул туда пальто друга — азербайджанца. Примерил модное тогда шотландское пальто, дорогой костюм, рубашку, остроносые туфли, несколько штук разноцветных галстуков, головной убор «боярка» и золотые часы. Как последний франт вышел из магазина и подошел к такси. «Занято!», — сказал шофер, когда я открыл дверцу. «Я его занял!», — говорю я ему и пытаюсь зайти. «Гражданин, я же вам на русском языке сказал, что такси занято!» — прокричал он, возмущенный. Посмотрел еще раз, он узнал меня. Мы вместе посмеялись.
На том же такси я прокатился по Москве, пока не расплатился со всеми кредиторами.
P.S. Оказалось, что Расул попросил тогда у директора издательства К. Султанова, как талантливому поэту, увеличить мне гонорар. И последний выписал мне в два раза больше положенного. Я их обоих от души поблагодарил. После этих перипетий я никогда ни у кого не занял ни копейки. Я тогда хорошо усвоил, как унижают долги достоинство человека.
Подлость
1972 год. При Союзе писателей Дагестана открылось Бюро пропаганды художественной литературы. Преодолев большие препятствия, я устроился сюда на работу. С человеком по имени Павел Забора мы занялись пропагандой художественной литературы. За 3-4 месяца работы мы сумели обогатить кассу Союза на 25 тысяч рублей. Приняли на работу специальную бухгалтершу. Но случилось непредвиденное. Я ехал на машине на побывку в горы. По пути нас остановил сотрудник ГАИ. В результате стычки с ним чуть не угодил в тюрьму. Но все кончилось освобождением меня с работы. Бюро пропаганды досталось другому человеку. Следом за мною и Забору тоже уволили с работы. В течении 3-х месяцев накопленные нами деньги до копейки растранжирил новый председатель Бюро X. Наврузов. На него и бухгалтершу завели уголовное дело и присудили Наврузову — 4 года, а бухгалтерше — 8 лет колонии с конфискацией имущества.
После этих передряг на пустующее место опять пригласили меня. За короткое время я смог поднять на ноги заброшенное хозяйство. Но, несмотря на это, почему- то меня назначили замом, а председателем сделали вечно шатающегося писателя Петра Малаева. Он же пальцем о палец не ударил, чтобы оживить работу бюро, и меня тоже почти что отстранил от работы. Но на самом деле всю вину за развал работы взвалили на меня. Даже обвинили в том, что будто бы я специально создаю препятствия в организации в республике больших литературных мероприятий. Мой вопрос рассмотрели на правлении Союза, на партбюро и на общем собрании. Одним словом, я оказался третьим лишним…