— Я родилась в Дагестане. Но где будет мое место в вашем государстве?
— Твое? (смеется) Со мной рядом! Если ты христианка, если ты иудейка, мусульманин, женившись на такой женщине, обязан создавать ей условия, чтобы она могла отправлять свои религиозные культы. Так вот, и в хадисах, и в Коране женщина очень высоко поставлена. Ты, по-моему, несправедлива. Ты должна радоваться, что ты женщина. Мужчина отвечает за тебя перед Всевышним.
— «Мужчина отвечает», значит, имеет право решать и указывать, как мне правильно жить, а я даже не всегда уверена, есть ли у него душа!
— Видишь ли, мужчина во всяких исторических событиях участвовал, и его кругозор расширился. Он все-таки шире смотрит на вещи. А женщина… Смотри, вот тарелка. Предположим, кто-то покушал и ее надо помыть.
Если буду мыть я, то мне придется мно-о-о-го раз ее мыть. А вот женщина взяла и раз!
Одним движением вымыла начисто! Почему? То, что женщине дано, мужчине не дано! И не вторгайтесь в дела мужские!
— Значит, мое дело хорошо мыть тарелки? Спасибо
— (смеется) Ну почему только тарелки. И я же тебя не гоню на кухню, лежа на диване! Я же сам в это время под дождем иду рубить лес!
— Как вы ловко уходите от ответов! И так галантно! Экскурс в историю после того, как приговорили меня к тарелкам!
— Ты хочешь, чтоб я прямо бах! и сказал?
— Да! Я хочу бах!
— Тогда скажу. Вот, слушай! Ты настолько невежественна в исламе, настолько далека, настолько враждебно тебе это и настолько несправедливо это с твоей стороны! Я потому так мило говорю, что вижу твое ребячество.
Адалло: «Я тоскую по временам настоящих мужчин»
«Я только раскрыл сундук своих историй, сказал Адалло, когда мы прощались после несколько часового разговора, и ты уже уходишь. А у меня еще осталось на 1000 и 2 ночи!» «Я еще приду», обещала я. И пришла.
— И на чем мы остановились в прошлый раз?
— Вы утверждали, что хиджаб это благодеяние для женщины, потому что даже в старости кожа ее остается гладкой. А я говорила, что нежная кожа это очень актуально для Дагестана, где женщины в горах таскают на спине огромные вязанки дров и рожают на дороге.
— Ты что-то преувеличиваешь. Женщина всегда чувствует, когда она должна родить, и никуда не идет. Это твои мозги кто-то затуманил…
— Первый вопрос, который мне задавали все, кто знал, что мы с вами встречались, это: «Он ваххабит?» Вы ваххабит, Адалло?
— Люди, выступавшие в мою защиту, говорили, что те же Кадыровы, которые воевали против России, стреляли и убивали, сейчас у власти и властью обласканы, а Адалло, не державший оружия в руках, разыскивается, как международный террорист.
Ну так что, мы с тобой прорываемся куда-нибудь дальше?
— Ладно. Обратимся к поэзии. За вас в свое время вступился ПЕН-клуб. Обратился с прошением к президенту, чтобы вам разрешили вернуться. А чуть раньше такое же прошение подавалось в связи с делом Алины Витухновской, задержанной по подозрению в торговле наркотиками. Но получается, что поэты это такая особая каста. Как вы полагаете, к поэту действительно надо подходить с другими мерками, и талант оправдывает все?
— Видишь ли Нет, не должно так быть. Перед законом все равны. Про вашу эту как ее Витухновскую, да? я что-то слышал, сейчас уже не помню. Но если она талантливая, если она полезная родине, то почему родина оставила ее до того, что она вынуждена была торговать наркотиками? Почему ее не обеспечивали? А со мной За меня вступались не только как за поэта, там были и личные симпатии. Во-первых, Андрей Битов, мы с ним много раз встречались, беседовали. Фазиль Искандер это давнишний друг мой. С Приставкиным я очень хорошо знаком. С Вознесенским. И они понимали, как мне кажется, что никакой я не международный террорист. Никого я не взорвал, никого не убил, никого не призывал. Это все ваши газеты раздули!
Вот недавно была встреча с правозащитниками по поводу похищенных молодых ребят. И я сказал, что надо послать письмо президенту России, потому что он, наверное, ни о чем не знает. А если он уже получит письмо и все равно ничего не изменится, то, значит, нам самим нужно будет убирать свой двор. Как на меня шипели! Говорили: кому угодно такое можно говорить, а тебе нельзя!
— Ну, правильно. Когда вы говорите «убирать свой двор», это звучит двусмысленно. Но давайте сейчас о другом президенте. О Муху Алиеве. Ваша недавняя встреча…