Удивительно, что аварцы помнят те произведения, которые основаны на фактическом, а не вымышленном материале. Это – загадка национальной литературы. Остальное просто стерлось из сознания. Загадка, да?
— В русской литературе есть свой золотой и серебряный века. У нас золотой век наступил или его время еще впереди?
— Деление на серебряные и золотые века для нашей поэзии не подходят. Я знаю поэтов прошлого, которые писали не хуже меня и моих современников.
— Вы считаете себя политичным поэтом? И вообще должен ли поэт активно вмешиваться в общественную жизнь?
— Говорят политика — грязная вещь. Это говорят грязные люди. Ведь пророк Мухаммад (с. а. с.) был политиком. Шамиль — стопроцентный политик, мусульманин, и почему-то в их руках политика не была грязной! Политика — это все. Она есть даже в любовной поэзии. Политика и есть поэзия, она должна присутствовать в литературе незримо. Нас окружает политика, и как можно в нее не вмешиваться. Надо вмешиваться в политику. Говорят, вот это политическая поэзия, а это — нет. Неправда. Говорят, поэты не должны вмешиваться в политику. Это чушь. Надо не вмешиваться в политику, надо заниматься ею, обязательно быть в ней. Особенно поэту.
Беседовал Милрад ФАТУЛЛАЕВ
26 ноября 2010 №46 газ. «Настоящее время»
Поэзия против яда
Поэт должен быть чист и прям
В гостях у «Литературной России»
легенда Дагестана — знаменитый аварский поэт
Адалло Алиев
— Адалло… Как к вам правильно обращаться?
— У нас не принято называть отчество у старших. «Мухаммад Мухаммадович» — так не говорят. Но оттенок в произношении имени «Мухаммад» и твоё выражение лица будут заменять обращение по отчеству.
— Известно, что вас многое связывало с русским поэтом Юрием Кузнецовым. Не могли бы вы поделиться историей вашего знакомства?
— Да, мы были хорошо знакомы. Начну вот с чего. Меня переводили многие. Наверное, человек 18 или 20 разных писателей в разное время. Если перевод был на уровне, я допускал это, несмотря на какие-то порой жёсткие расхождения. Однако, понимаете, я всегда ставил на весы свой оригинал на своём языке и перевод. Но однажды мне пришлось полностью уступить Кузнецову. Речь идёт о моём стихотворении «Старик»: этот старик идёт, с того самого дня, как помнишь ты себя на земле, как тень, впереди тебя; ты идёшь по полю, а он подымается на гору; пока ты на гору подымаешься — он уже спускается; ты переходишь леса — а он уже там; и так он продолжает идти и идти… И конец такой: этот старик — я. Выразить эту мысль поэтически оказалось очень трудно. И на аварском языке, на котором я пишу, у меня не получилось её сделать, как яблочко, кругленькой. Я не доволен своей концовкой. Но, когда я увидел перевод Кузнецова этого стихотворения, признал, что это единственное стихотворение, которое кто-либо из переводчиков сделал лучше моего аварского оригинала. И я, не стесняясь, читаю его на русском языке и говорю при этом, что оно намного лучше на русском. Вот это мастерство: когда произведение становится фактом литературы на другом языке — это не мертворождённое произведение. Он оживил его на русском языке. Это оживление я осознал так. Случайно смотрю телевизор — и вижу североосетинский кинофильм по этому моему стихотворению: там также идёт старик! Только они его в какие-то лохмотья одели — лезет по скалам какой— то уродливый и т. д. При этом они ни на переводчика, ни на меня не ссылались. Но я это оставил, потому что мне тогда не до того было…
Потом начали подражать этому стихотворению — другие начали писать нечто подобное. Но у них не получалось, и получиться не могло! Потому что это мне пришло в голову, а не им. А то, что пришло мне в голову, очень хорошо легло в голову Кузнецову. И тогда я понял, что это настоящий большущий мастер поэзии. Вот что я могу о нём сказать. Его собственным творчеством я тоже восхищался. Хотя сейчас уже, конечно, не помню конкретных произведений. Я читал его много раз. Мы дружили.
— Вот что интересно: Кузнецов ведь был настоящим русским патриотом, а вы — подлинный патриот аварского народа. Были ли у вас разговоры на эту тему?
— Здесь надо понять такую вещь. Сам «национализм» необходимо как следует расшифровывать. Надо смотреть на это с точки зрения религии: если Творец един, Бог един, то тут уже не может быть ни у какого народа преимущества. Поэтому надо задуматься… Мне доводилось писать, что Кузнецов по-настоящему любил, защищал и очищал СССР в то время, как, скажем, Гамзатов доил Советский Союз, как корову, для себя. Разница есть? Кузнецов любил это, он был искренен! Он хотел империю, но империю не зла, а империю добра. Потому что, будучи таким поэтом, он не мог желать зла. Нужно смотреть в основы…