— Конечно; какъ бы то ни было, кто посмѣетъ обвинить меня?
— Или меня, пользующагося покровительствомъ вашего сіятельства?
— О да, вы всегда можете разсчитывать на меня; но прошу васъ, не затягивайте этого дѣла. Я тотчасъ же пошлю гонца къ полковнику. Пойдемте, слуги поджидаютъ меня за этими кустами, мы отправимся прямо въ Дронтгеймъ, откуда должно быть уже выѣхалъ мекленбуржецъ. Служите мнѣ вѣрой и правдой и я защищу васъ отъ всѣхъ Кумбизульсумовъ и Диспольсеновъ на свѣтѣ!
— Вѣрьте, ваше сіятельство… Дьяволъ!
Оба исчезли въ лѣсу; голоса ихъ затихли мало по малу и вскорѣ послышался топотъ двухъ лошадей.
XXXV
Въ то время какъ въ одномъ изъ лѣсовъ, окружающихъ Сміазенское озеро происходилъ вышеописанный разговоръ, мятежники, раздѣлившись на три отряда, вышли изъ Апсилькорской свинцовой рудокопни черезъ главный входъ, расположенный на днѣ глубокаго оврага.
Орденеръ, который, не смотря на свое желаніе сблизиться съ Кенниболомъ, попалъ въ отрядъ Норбита, видѣлъ передъ собой длинную процессію факеловъ, пламя которыхъ, борясь съ разсвѣтомъ зарождающагося утра, отразилось въ топорахъ, вилахъ, заступахъ, въ желѣзныхъ наконечникахъ дубинъ, въ тяжелыхъ молотахъ, ломахъ, баграхъ и тому подобныхъ грубыхъ рабочихъ орудіяхъ, какими только могли воспользоваться мятежники, не пренебрегая и обыкновеннымъ оружіемъ, свидѣтельствовавшимъ, что бунтъ былъ послѣдствіемъ заговора. Мушкеты, копья, сабли, карабины и пищали дополняли собой вооруженіе банды.
Когда солнце взошло надъ горизонтомъ и факелы издавали одинъ лишь чадъ, Орденеръ могъ лучше разсмотрѣть это странное войско, выступавшее въ безпорядкѣ съ хриплыми пѣснями и дикими криками, и походившее на стаю голодныхъ волковъ, почуявшихъ запахъ трупа.
Все войско раздѣлено было на три отряда или, скорѣе, на три толпы.
Впереди шли кольскіе горцы подъ предводительствомъ Кеннибола, на котораго всѣ они походили какъ одеждой изъ звѣриныхъ шкуръ, такъ и своими дикими суровыми физіономіями.
Далѣе слѣдовали молодые рудокопы подъ начальствомъ Норбита и старые — подъ командой Джонаса — въ своихъ большихъ войлочныхъ шляпахъ, въ широкихъ панталонахъ, съ голыми руками и почернѣвшими лицами, съ взглядомъ, тупо устремленнымъ на солнце. Надъ этой безпорядочной толпой развѣвались тамъ и сямъ огненнаго цвѣта знамена съ различными надписями, какъ то: Да здравствуетъ Шумахеръ! — Освободимъ нашего благодѣтеля! — Свобода рудокопамъ! — Свобода графу Гриффенфелъду! — Смерть Гульденлью! — Смерть притѣснителямъ! — Смерть Алефельду!
Бунтовщики смотрѣли на эти знамена скорѣе какъ на безполезную ношу, чѣмъ на украшеніе, и они передавали ихъ изъ рукъ въ руки, когда знаменоносецъ уставалъ или хотѣлъ принять участіе въ нестройномъ хорѣ рожковъ и завываніяхъ своихъ соратниковъ.
Аріергардъ этого страннаго войска составлялъ десятокъ телѣгъ, запряженныхъ оленями и большими ослами и предназначенныхъ вѣроятно для фуража. Гигантъ, приведенный Гаккетомъ, одинъ шелъ впереди отряда съ дубиною и топоромъ, а въ нѣкоторомъ отдаленіи позади него съ затаеннымъ ужасомъ слѣдовали первыя ряды горцевъ Кеннибола, который не спускалъ глазъ съ этого дьявольскаго вождя, ожидая, что онъ того гляди измѣнитъ свой видъ.
Съ дикими криками и оглашая сосновые лѣса звуками рожковъ, банда мятежниковъ спустилась съ южныхъ горъ Дронтгеймскаго округа. Тутъ присоединились къ нимъ отдѣльные отряды изъ Сундъ-Мора, Губфалло, Конгсберга и толпа сміазенскихъ кузнецовъ, представлявшихъ странный контрастъ съ прочими бунтовщиками. Эти рослые, сильные люди, вооруженные клещами и молотами, въ кирасахъ изъ широкихъ мѣдныхъ пластинокъ, съ деревяннымъ крестомъ вмѣсто знамени, мѣрно выступали впередъ, распѣвая библейскіе псалмы. Предводителемъ ихъ былъ крестоносецъ, шедшій во главѣ безъ всякаго оружія.
Всѣ эти скопища мятежниковъ не встрѣчали ни души на пути своемъ. При ихъ приближеніи пастухи загоняли стада свои въ пещеры, поселяне бѣжали изъ деревень. Житель равнинъ и долинъ вездѣ одинаковъ; онъ равно боится и разбойника и полицейскаго.
Въ такомъ порядкѣ проходили они по холмамъ и лѣсамъ, рѣдко встрѣчая на пути селенія; слѣдовали по извилистымъ дорогамъ, на которыхъ виднѣлось больше звѣриныхъ, чѣмъ человѣческихъ слѣдовъ, огибали озера, переправлялись черезъ потоки, овраги и болота.
Орденеру совсѣмъ незнакома была мѣстность, по которой ему приходилось идти. Разъ только взоръ его примѣтилъ вдали на горизонтѣ виднѣющуюся скалу и, обратившись къ одному изъ своихъ спутниковъ, онъ спросилъ.