Быть можетъ удивятся, что эти люди, привыкшіе ежедневно рисковать жизнью, перескакивая въ погонѣ за дикимъ звѣремъ съ одной ледяной вершины на другую, такъ скоро утратили всякое мужество. Но пусть не заблуждаются: храбрость въ обыкновенныхъ сердцахъ — чувство условное. Можно смѣяться подъ градомъ картечи и трусить въ темнотѣ или на краю пропасти; можно каждый день гоняться за дикимъ звѣремъ, перепрыгивать бездны и удариться въ бѣгство при пушечномъ выстрѣлѣ. Зачастую бываетъ, что неустрашимость есть результат привычки и, переставъ страшиться того или другого рода смерти, не перестаютъ бояться самой смерти.
Кенниболъ, окруженный грудою умирающихъ товарищей, самъ начиналъ приходить въ отчаяніе, хотя получилъ лишь легкую рану въ лѣвую руку и хотя въ виду его дьявольскій великанъ съ успокоительнымъ хладнокровіемъ то и дѣло разряжалъ свой карабинъ.
Вдругъ онъ примѣтилъ, что въ роковомъ баталіонѣ, засѣвшемъ на вершинѣ скалы, произошло странное замѣшательство, которое невозможно было приписать урону, причиняемому слабымъ огнемъ его горцевъ. Страшные болѣзненные крики, стоны умирающихъ, испуганныя восклицанія поднялись въ этомъ побѣдоносномъ отрядѣ. Вскорѣ пальба прекратилась, дымъ разсѣялся и Кенниболъ могъ видѣть какъ рушились огромныя глыбы гранита на мункгольмскихъ стрѣлковъ съ высоты утеса, господствовавшаго надъ площадкой, гдѣ засѣлъ непріятель.
Эти обломки скалъ падали другъ за другомъ съ ужасающей быстротой; съ страшнымъ шумомъ разбивались одинъ о другой и падали въ толпу солдатъ, которые, разстроивъ ряды, въ безпорядкѣ бросились съ высоты и бѣжали по всѣмъ направленіямъ.
При видѣ этой неожиданной помощи Кенниболъ обернулся: великанъ стоялъ на томъ же мѣстѣ! Горецъ остолбенѣлъ отъ изумленія; потому что былъ увѣренъ, что Ганъ Исландецъ взлетѣлъ наконецъ на вершину утеса и оттуда поражаетъ непріятеля. Онъ снова взглянулъ на вершину, съ которой сыпались массивные обломки, но ничего тамъ не замѣтилъ. Въ то же время онъ не могъ также предположить, чтобы какой нибудь отрядъ бунтовщиковъ взобрался на эту опасную вышину, такъ какъ не видно было блеска оружія, не слышно торжествующихъ криковъ.
Между тѣмъ пальба съ площадки окончательно прекратилась; лѣсная чаща скрыла остатки баталіона, собравшагося у подошвы утеса. Застрѣльщики тоже ослабили огонь и Кенниболъ искусно воспользовался этой неожиданной выгодой и воодушевилъ своихъ товарищей, показавъ имъ при мрачномъ красноватомъ свѣтѣ, озарявшемъ сцену рѣзни, груду непріятельскихъ тѣлъ на эспланадѣ среди обломковъ скалы, все еще падавшихъ по временамъ съ высоты.
Тогда горцы въ свою очередь отвѣтили торжествующими криками на болѣзненный вопль непріятеля, построились въ колонну и хотя все еще тревожимые застрѣльщиками, разсѣявшимися по кустамъ, съ обновленнымъ мужествомъ рѣшились пробиться изъ гибельнаго ущелья.
Сформированная такимъ образомъ колонна готовилась уже двинуться впередъ, уже Кенниболъ при оглушительныхъ крикахъ: — Да здравствуетъ свобода! Долой опеку! — подалъ сигналъ своимъ охотничьимъ рогомъ; — какъ вдругъ впереди нихъ раздался барабанный бой и звукъ трубы. Остатки баталіона съ эспланады, пополнивъ свои ряды свѣжими силами, появились на ружейный выстрѣлъ отъ поворота дороги и горцы увидѣли передъ собою щетинистый строй пикъ и штыковъ. Очутившись неожиданно въ виду колонны Кеннибола, баталіонъ остановился, а командиръ его, размахивая маленькимъ бѣлымъ знаменемъ, направился къ горцамъ въ сопровожденiи трубача.
Неожиданное появленіе этого отряда ничуть не смутило Кеннибола. Есть минуты опасности, когда удивленіе и страхъ уже не властны надъ человѣкомъ. При первыхъ звукахъ трубы и барабана старая лисица Кольскихъ горъ остановила своихъ товарищей. Въ ту минуту, когда батальонъ развернулъ въ стройномъ порядкѣ свой фронтъ, Кенниболъ приказалъ зарядить карабины и расположилъ своихъ горцевъ по два въ рядъ, чтобы уменьшить тѣмъ губительное дѣйствіе непріятельскаго огня. Самъ же онъ сталъ во главѣ рядомь съ великаномъ, съ которымъ въ пылу рѣзни началъ уже обращаться почти дружески, примѣтивъ, что глаза его совсѣмъ не пылали какъ горнъ въ кузницѣ, а пресловутые ногти ничуть не длиннѣе обыкновенныхъ человѣческихъ ногтей.
Увидѣвъ командира королевскихъ стрѣлковъ, приближавшагося повидимому для переговоровъ о сдачѣ, и не слыша болѣе пальбы застрѣльщиковъ, хотя голоса ихъ все еще слышались въ лѣсу, Кенниболъ пріостановилъ пока приготовленія къ оборонѣ.