Старикъ привсталъ, съ удареніемъ произнося эти слова. Предсѣдатель протянулъ къ нему руку.
— Садись и не издѣвайся надъ судилищемъ и судьями, обвинившими тебя, и надъ королемъ, назначившимъ тебѣ этихъ судей. Вспомни, что его величество даровалъ тебѣ жизнь, и ограничься теперь своей защитой.
Шумахеръ въ отвѣтъ пожалъ плечами.
— Можешь ты, — спросилъ предсѣдатель: — сообщить что нибудь трибуналу касательно уголовнаго преступленія, въ которомъ ты обвиняешься?
Видя, что Шумахеръ хранитъ молчаніе, предсѣдатель повторилъ свой вопросъ.
— Такъ это вы мнѣ говорите, — сказалъ бывшій канцлеръ: — я полагалъ, достойный графъ Алефельдъ, что это вы разговариваете съ собою. О какомъ преступленіи спрашиваете вы меня? Развѣ я давалъ когда нибудь другу поцѣлуй Іуды Искаріотскаго? Развѣ я бросилъ въ темницу, засудилъ, обезславилъ своего благодѣтеля? Ограбилъ того, которому всѣмъ обязанъ? По истинѣ, не знаю, господинъ канцлеръ, зачѣмъ меня привели сюда. Должно быть для того, чтобы судить о вашемъ искусствѣ рубить невинныя головы. Я не удивлюсь, если вамъ удастся погубить меня, когда вы губите государство. Если вамъ достаточно было одной буквы алфавита [23], чтобы объявить войну Швеціи, то для моего смертнаго приговора довольно будетъ и запятой.
При этой горькой насмѣшкѣ, человѣкъ, сидѣвшій за столомъ по лѣвую сторону трибунала, поднялся съ своего мѣста.
— Господинъ предсѣдатель, — началъ онъ съ глубокимъ поклономъ: — господа судьи, прошу, чтобы воспретили говорить Ивану Шумахеру, если онъ не перестанетъ оскорбительно отзываться о его сіятельствѣ господинѣ президентѣ уважаемаго трибунала.
Епископъ спокойно возразилъ:
— Господинъ секретарь, подсудимаго невозможно лишить слова.
— Вы правы, почтенный епископъ, — поспѣшно вскричалъ предсѣдатель: — нашъ долгъ доставить возможно большую свободу защитѣ. Я только посовѣтовалъ бы подсудимому умѣрить свои выраженія, если онъ понимаетъ свои истинныя выгоды.
Шумахеръ покачалъ головой и замѣтилъ холоднымъ тономъ:
— Повидимому, графъ Алефельдъ теперь болѣе увѣренъ въ своихъ, чѣмъ въ 1677 году.
— Замолчи! — сказалъ предсѣдатель и сейчасъ же обратившись къ другому обвиняемому, сидѣвшему рядомъ съ Шумахеромъ, спросилъ: какъ его зовутъ.
Горецъ колоссальнаго тѣлосложенія съ повязкой на лбу, поднялся со скамьи и отвѣтилъ:
— Я Ганъ Исландецъ, родомъ изъ Клипстадура.
Ропотъ ужаса пронесся въ толпѣ зрителей. Шумахеръ, выйдя изъ задумчивости, поднялъ голову и бросилъ быстрый взглядъ на своего страшнаго сосѣда, отъ котораго сторонились прочіе обвиняемые.
— Ганъ Исландецъ, — спросилъ предсѣдатель, когда волненіе поутихло, — что можешь сказать ты суду въ свое оправданіе?
Не менѣе остальныхъ зрителей Этель была поражена присутствіемъ знаменитаго разбойника, который уже съ давнихъ поръ въ страшныхъ краскахъ рисовался въ ея воображеніи. Съ боязливой жадностью устремила она свой взоръ на чудовищнаго великана, съ которымъ быть можетъ сражался и жертвой котораго, быть можетъ, сталъ ея Орденеръ.
Мысль объ этомъ возбудила въ умѣ ея самыя горестныя предположенія; и погрузившись всецѣло въ бездну мучительныхъ сомнѣній, она едва слышала отвѣтъ Гана Исландца, въ которомъ она видѣла почти убійцу своего Орденера. Она поняла только, что разбойникъ, отвѣчавшій предсѣдателю на грубомъ нарѣчіи, объявилъ себя предводителемъ бунтовщиковъ.
— По собственному ли побужденію, — спросилъ предсѣдатель, — или по стороннему наущенію принялъ ты начальство надъ мятежниками?
Разбойникъ отвѣчалъ:
— Нѣтъ, не по собственному.
— Кто же склонилъ тебя на такое преступленіе?
— Человѣкъ, называвшійся Гаккетомъ.
— Кто же этотъ Гаккетъ?
— Агентъ Шумахера, котораго называлъ также графомъ Гриффенфельдомъ.
Предсѣдатель обратился къ Шумахеру.
— Шумахеръ, извѣстень тебѣ этотъ Гаккетъ?
— Вы предупредили меня, графъ Алефельдъ, — возразилъ старикъ, — я только что хотѣлъ предложить вамъ этотъ вопросъ.
— Иванъ Шумахеръ, — сказалъ предсѣдатель, — тебя ослѣпляетъ ненависть. Судъ обратилъ вниманіе на систему твоей защиты.
Епископъ поспѣшилъ вмѣшаться.
— Господинъ секретарь, — обратился онъ къ низенькому человѣку, который повидимому отправлялъ обязанности актуаріуса и обвинителя, — этотъ Гаккетъ находится въ числѣ моихъ кліентовъ?
— Нѣтъ, ваше преосвященство, — отвѣтилъ секретарь.
— Извѣстно ли, что сталось съ нимъ?
— Его не могли захватить, онъ скрылся.
23
Между Даніей и Швеціей дѣйствительно происходили серьезныя замѣшательства въ виду требованія графа Алефельда, чтобы датскій король въ трактатѣ между этими двумя государствами величался титуломъ rех Gоthorum, что дѣлало датскаго монарха какъ бы владѣтелемъ шведской области Готландіи. Шведы соглашались лишь на титулъ rех Gotorum, титулъ неопредѣленный, равносильный древнему титулу датскихъ королей: король Готскій.
На эту то букву h, причину, если не войны, то все же продолжительныхъ и грозныхъ пререканій, безъ сомнѣнія, и указывалъ Шумахеръ.