— Добрые люди, — спросилъ Орденеръ: — да чѣмъ же страшна эта Вальдергогская пещера?
Всѣ трое съ удивленіемъ переглянулись, какъ бы не понимая смысла подобнаго вопроса.
— Вѣдь тамъ гробница короля Вальдера? — продолжалъ молодой человѣкъ.
— Да, — отвѣтила Маасъ: — каменная гробница, которая поетъ.
— То ли еще тамъ, — замѣтилъ рыбакъ.
— По ночамъ тамъ пляшутъ кости мертвецовъ, — продолжала Маасъ.
— То ли еще тамъ, — замѣтилъ горецъ.
Всѣ замолчали, какъ бы не рѣшаясь вымолвить слова.
— Ну, — спросилъ Орденеръ: — еще какія чудеса творятся въ этой пещерѣ?
— Молодой человѣкъ, — важно замѣтилъ горецъ: — не говорите такъ легкомысленно о томъ, что заставляетъ дрожать такого стараго сѣраго волка, какъ я.
Молодой человѣкъ слегка улыбнулся.
— Но мнѣ дѣйствительно хотѣлось бы знать, что за чудеса творятся въ Вальдергогской пещерѣ, - возразилъ онъ: — такъ какъ я иду какъ разъ туда.
При этихъ словахъ всѣ трое окаменѣли отъ ужаса.
— Въ Вальдергогъ! Съ нами крестная сила! Вы идете въ Вальдергогъ?.. И онъ говоритъ это, — вскричалъ рыбакъ: — такимъ тономъ, какимъ другой сказалъ бы: я иду въ Левичъ продавать треску, или на берегъ Ральфа ловить сельдей! Въ Вальдергогъ! Боже милостивый!
— Несчастный молодой человѣкъ! — вскричала Маасъ: — Должно быть онъ родился безъ ангела хранителя и ни одинъ святой не покровительствуетъ ему! Увы! Это слишкомъ ясно, онъ повидимому даже не знаетъ своего имени.
— Но, милостивый государь, — спросилъ охотникъ: — на кой прахъ понадобилось вамъ соваться въ эту заклятую пещеру?
— Мнѣ надо тамъ поразспросить кой кого, — отвѣтилъ Орденеръ.
Эти слова удвоили удивленіе и любопытство слушателей.
— Послушайте, господинъ чужестранецъ; очевидно вы не знаете хорошенько нашихъ мѣстъ. Навѣрно вы ошиблись, не можетъ быть, чтобы вы шли въ Вальдергогъ.
— Да кромѣ того, — добавилъ горецъ: — если вы хотите говорить съ человѣкомъ, вы не найдете тамъ никого…
— Кромѣ демона, — подхватила Маасъ.
— Демона! Какого демона?
— Да, демона, — продолжала она: — для котораго поетъ гробница и пляшутъ кости мертвецовъ.
— Развѣ вы не знаете, сударь, — сказалъ рыбакъ тихимъ голосомъ, приближаясь къ Орденеру: — развѣ вы не знаете, что Вальдергогская пещера служитъ обычнымъ мѣстопребываніемъ…
Жена перебила его:
— Бальдусъ, не произноси этого имени, оно приноситъ несчастіе.
— Кому-же оно служитъ мѣстопребываніемъ? — спросилъ Орденеръ.
— Воплощенному Вельзевулу, — отвѣтилъ Кенниболъ.
— Право, добрые люди, я не понимаю, что вы хотите сказать. Мнѣ хорошо извѣстно, что въ Вальдергогѣ живетъ Ганъ Исландецъ…
Тройной крикъ ужаса огласилъ внутренность хижины.
— Ну вотъ!.. Вы знали же про этого демона!..
Маасъ сняла съ головы шерстяную повязку, призывая всѣхъ святыхъ во свидѣтели, что не она произнесла это имя.
Прійдя нѣсколько въ себя отъ ужаса, рыбакъ пристально взглянулъ на Орденера, какъ-бы находя въ молодомъ человѣкѣ что-то непонятное.
— Знаете ли, сударь, если даже мнѣ суждено прожить больше моего отца, который умеръ сто двадцати лѣтъ отъ роду, такъ и въ такомъ случаѣ мнѣ не доведется указать дорогу въ Вальдергогъ человѣческому существу, одаренному разумомъ и вѣрующему въ Бога.
— Еще-бы! — вскричала Маасъ: — Да нѣтъ, вы не пойдете въ эту проклятую пещеру. Если вы отправитесь туда, значитъ вы хотите заключить договоръ съ дьяволомъ.
— Я пойду туда, добрые люди, и вы можете оказать мнѣ большую услугу, указавъ кратчайшій путь къ пещерѣ.
— Самый кратчайшій путь туда, — сказалъ рыбакъ: — это кинуться съ вершины ближайшаго утеса въ пропасть.
— Значитъ, по твоему, — спросилъ хладнокровно Орденеръ: — я прійду къ тому-же результату, предпочтя безполезную смерть полезной опасности?
Брааль покачалъ головой, между тѣмъ какъ его братъ взглянулъ испытующимъ взоромъ на юнаго искателя приключеній.
— А, понимаю, — вскричалъ вдругъ рыбакъ: — вы хотите заработать десять тысячъ королевскихъ экю, которыя обѣщаны синдикомъ за голову Исландскаго демона.
Орденеръ улыбнулся.
— Послушайте меня, сударь, откажитесь отъ вашего намѣренія, — взволнованно продолжалъ рыбакъ: — я старъ и бѣденъ, но ни за что не отдалъ бы остатка моей жизни за всѣ ваши королевскіе экю, если-бы даже мнѣ оставалось жить только день.
Сострадательный, умоляющій взглядъ женщины выжидалъ, какое дѣйствіе произведетъ на молодаго человѣка просьба ея мужа.