Далѣе онъ вступилъ подъ извилистые своды, слабо освѣщенные черезъ разсѣлины скалъ, полузаросшіе травой и кустарникомъ. То и дѣло подъ ноги ему попадались какіе-то обломки, звучно катившіеся по камнямъ и казавшіеся въ полумракѣ расколотыми черепами или челюстями съ бѣлыми, обнаженными до корней зубами.
Однако до сихъ поръ онъ не испытывалъ ни малѣйшаго чувства страха и удивлялся только тому, что не встрѣтился еще съ грознымъ обитателемъ страшной пещеры.
Наконецъ онъ достигъ круглой залы, самой природой образованной въ боку утеса. Здѣсь оканчивалась подземная дорога, по которой онъ слѣдовалъ, и въ стѣнахъ не имѣлось другихъ отверстій, кромѣ широкихъ трещинъ, черезъ которыя виднѣлись горы и окрестные лѣса.
Удивленный безплодными поисками въ этой роковой пещерѣ, Орденеръ сталъ уже терять надежду встрѣтиться здѣсь съ разбойникомъ, какъ вдругъ его вниманіе привлечено было странной формы монументомъ, возвышавшимся посреди этой подъемной залы.
Три длинныхъ массивныхъ камня, утвержденныхъ на землѣ, поддерживали четвертый широкій и четырехугольный, наподобіе того, какъ три столба подпираютъ крышу. Подъ этимъ своеобразнымъ гигантскимъ треножникомъ находился какъ бы жертвенникъ, высѣченный изъ дѣльной глыбы гранита, съ круглыми углубленіями поверхности.
Орденеръ сразу узналъ одно изъ тѣхъ колоссальныхъ друидическихъ сооруженій, которыхъ такъ часто встрѣчалъ въ своихъ странствованіяхъ по Норвегіи и быть можетъ наиболѣе изумительные образцы которыхъ представляютъ во Франціи монументы Локмаріакеръ и Карнакъ — странные древніе памятники, выстроенные на землѣ какъ бы для временнаго убѣжища, и прочность которыхъ зависитъ исключительно отъ ихъ массивности.
Погрузившись въ задумчивость, молодой человѣкъ машинально облокотился на жертвенникъ, каменное жерло котораго почернѣло оть крови человѣческихъ жертвъ.
Вдругъ онъ вздрогнулъ; слуха его коснулся голосъ, который казалось выходилъ изъ камня:
— Юноша, одной ногой стоишь ты уже въ могилѣ.
Орденеръ быстро выпрямился и схватился за рукоять сабли, между тѣмъ какъ отголосокъ, слабый какъ стонъ умирающаго, явственно повторилъ въ глубинѣ пещеры:
— Юноша, одной ногой стоишь ты уже въ могилѣ.
Въ ту же минуту страшная рыжеволосая голова съ дикимъ хохотомъ появилась по ту сторону друидическаго жертвенника.
— Да, безумецъ, — повторила она: — одной ногой стоишь ты уже въ могилѣ.
— А рукой хватаюсь за саблю, — отвѣтилъ молодой человѣкъ, не двигаясь съ мѣста.
Чудовище показалось изъ за жертвенника, обнаруживая свои мощные жилистые члены, дикую, окровавленную одежду и кривыя руки, вооруженныя тяжелымъ каменнымъ топоромъ.
— Это я, — сказало оно съ рычаніемъ хищнаго звѣря.
— Это я, — отвѣтилъ Орденеръ.
— Я ждалъ тебя.
— Ну, я трудился больше, — невозмутимо замѣтилъ молодой человѣкъ: — я искалъ тебя.
Разбойникъ скрестилъ руки на груди.
— Знаешь ты, кто я?
— Да.
— И не боишься?
— Теперь нѣтъ.
— А, значитъ ты боялся, идя сюда?
Чудовище вскинуло голову съ торжествующимъ видомъ.
— Да, боялся не найти тебя.
— Ты не боишься меня, а между тѣмъ ноги твои только что спотыкались о человѣческіе трупы?
— Завтра, быть можетъ споткнутся о твои.
Малорослый вспыхнулъ отъ гнѣва. Орденеръ, не шевельнувшись, надменно хранилъ присутствіе духа.
— Берегись! — пробормоталъ разбойникъ: — Я обрушусь на тебя какъ норвежскій градъ на зонтикъ.
— Мнѣ не нужно другаго щита противъ тебя.
Что то во взорѣ Орденера обуздывало чудовище, которое принялось царапать ногтями шерсть своей одежды подобно тигру, который взрываетъ траву, прежде чѣмъ ринуться на добычу.
— Ты внушаешь мнѣ что то вродѣ жалости, сказало оно.
— А ты мнѣ — презрѣніе.
— Дитя, твой голосъ нѣженъ, лицо твое свѣжо какъ у молодой дѣвушки: выбирай, какую смерть предпочтешь ты?
— Твою.
Малорослый захохоталъ.
— Ты не знаешь, что я демонъ, что въ меня вселился духъ Ингольфа Истребителя.
— Я знаю, что ты разбойникъ, для золота убивающій людей.
— Ошибаешься, — перебило чудовище: — для крови.
— Развѣ Алефельды не заплатили тебѣ за убійство капитана Диспольсена?
— Что такое? Что это за люди?
— Ты не знаешь капитана Диспольсена, котораго ты убилъ на Урхтальскомъ берегу?..
— Очень можетъ быть, но я забылъ его, какъ черезъ три дня забуду тебя.