Почти на всем пути продвижения татаро-монгольских орд лишь народные массы проявляли решимость бороться с врагом, защищая свои города и селения, подчас жертвуя собственной жизнью. Представители же господствующих классов, феодальные владетели городов не оказывали сопротивления, стремясь спасти свою жизнь и состояние. Так было в Средней Азии и нередко на Руси, так было в Закавказье. Все повествование Киракоса Гандзакеци — лучшее доказательство этому.
В таких условиях, конечно, даже героизм населения мало чем мог помочь, и обычно города и крепости очень быстро переходили к татарам. И чем самоотверженнее боролся народ, тем более ожесточались захватчики, тем больше людей они истребляли и больше разрушений причиняли городам. В лучших условиях оказывалось население тех городов, которые незамедлительно изъявляли покорность: они подчас избегали поголовного истребления — участи непокорных горожан, отважившихся на сопротивление[47]. Так был разрушен и разорен красивейший из городов армянских — Ани, дома и церкви были разгромлены, повсюду на улицах и площадях высились кучи трупов.
Подчас бывало и так: население, устрашенное жестокостью расправы с жителями соседних городов, не мешкая несло татаро-монголам ключи от своего города в надежде на пощаду. Но те, «воспламененные грабежом и не боясь никого», грабили и разрушали город, истребляли жителей (стр. 166). Избежавшие общей участи угонялись в рабство.
Множество городов было разрушено до основания, другие — сгорели. Когда же все города были таким образом закреплены за татаро-монголами, а весь край опустошен и разорен, новые хозяева земли армянской приказали жителям, пережившим все ужасы нашествия — смерть близких, плен, потерю крова и имущества, вернуться в родные города и деревни, к своим хозяйствам и жилью. Страна и народ стали медленно восстанавливать свои силы.
Как уже говорилось, феодалы с самого начала нашествия заняли определенную позицию: многие из них спешили изъявить покорность новым завоевателям. В то время когда горожане, видя, что им не сладить с врагом, в отчаянии нередко сжигали себя вместе со своими жилищами, лишь бы не попасть в руки врага, крупнейшие феодалы страны убегали тайком, оставив города на произвол судьбы; более того, посылали врагам дары и подношения, отправляли к ним детей своих, а подчас и сами ездили на поклон. Цель у них была одна — спасти свою жизнь, свое имущество. И татарские военачальники оценили такое отношение: почти всем феодалам, явившимся к ним на поклон, они возвратили их владения, а иногда присовокупили к ним кое-что еще. Монголы старались с помощью изъявивших покорность привлечь на свою сторону и других владетелей. Татаро-монголы не только заручились поддержкой местных феодалов, но и использовали их при общении с населением. Представители феодального класса Армении нередко назначались наместниками и помогали монголам управлять страной.
Киракос Гандзакеци не только повествует о подобных фактах подробно, с деталями, он подчиняет свой рассказ определенной точке зрения, по-своему интерпретирует факты. В «Истории Армении» очень четко противопоставлено отношение к новым завоевателям народных масс и феодальной верхушки. Более того, там, где это возможно, историк не пропускает случая продемонстрировать свое порицание представителей феодального класса. Так, говоря о захвате и разорении г. Лори, Киракос пишет: «Были найдены и сокровища ишхана Шахиншаха, который, обобрав и разграбив своих подданных, устроил для своих сокровищ надежный тайник: никто не мог его увидеть... » (разрядка наша. — Л. Х., см. стр. 163).
Но терпимость к представителям феодальных родов, сдавшихся на милость победителя, монголы проявляли только на первых порах. Как отмечают исследователи, целью их хищнической аграрной и налоговой политики было ослабить как политически, так и экономически роль и позиции местной правящей верхушки в жизни страны, а затем постепенно и вовсе убрать их с политической арены. В этих условиях светские и духовные феодалы Армении видели единственный путь к спасению своих наследственных владений в передаче их церкви, которая и при завоевателях сохранила привилегированное положение и целый ряд прав, среди которых главными были неприкосновенность церковного имущества и налоговый иммунитет. И армянские феодалы щедро «жаловали» свои владения — целые провинции, города, селения, усадьбы, угодья и другие виды недвижимого имущества — церквам и монастырям, во главе которых нередко стояли представители того же феодального рода, к которому принадлежал феодал-даритель[48]. В изучаемый период эта практика имела широкое распространение и благодаря ей в ряде районов Армении, приноровившись к новым политическим и социальным условиям и прикрываясь могуществом церкви, продолжали существовать мелкие феодальные княжества[49].
47
Историк Вардан Великий рассказывает, как в 1243 г. Бачуноин овладел «Севастией, жители которой были пощажены, потому что немедленно изъявили покорность», меж тем жители Езенки, оказавшие сопротивление, были беспощадно истреблены (см.: История монголов, вып. I, стр. 8).
49
См.: Л. С. Хачикян, Предисловие, — Памятные записи XV в., т. II, стр. LXXI—LXXII. Хотя здесь речь идет о XV в., безусловно, этот процесс начался раньше.