Сальваторе обнимает ее за плечи. Она бормочет, что он не должен быть сердитым после того, что они сделали несколько минут назад.
— Я еще не закончил с тобой, ангел. — Он наклоняется и утыкается носом ей в ухо.
— Ты никогда не закончишь, — смеется она. Я иду за ними, чувствуя себя не в своей тарелке. Обвожу взглядом прихожую, делая вид, что не слышу их разговора. Это место безумно красивое. Я следую за ними под аркой, которая ведет прямо в чертовски огромную кухню.
— Я никогда не закончу, — говорит он.
Сальваторе ведет ее к островку посреди кухни, вокруг которого стоят высокие стулья. Он помогает ей сесть в одно из них, а затем целует. Подходит к холодильнику и начинает доставать продукты.
— Присаживайся. — Тея указывает на стул рядом с собой. Я подхожу, снимаю сумку и вытаскиваю папку, прежде чем сесть на свое место. Оглядываю кухню. Она выглядит будто из фильма или что-то в этом роде.
— Знаю, она большая, но ты привыкнешь. — Она машет рукой, будто в этом нет ничего особенного.
Не думаю, что привыкну к чему-то такому. На самом деле, я немного боюсь прикоснуться к чему-либо — мне страшно, что могу что-то сломать, поэтому меняю тему.
— В файле не так уж много информации, — говорю я, открывая папку.
— Ага, Сальваторе не нравится идея, что информация обо мне может распространиться. — Она протягивает мне другую папку, которая лежала рядом с ней. Я открываю ее и читаю.
— Все выглядит великолепно. Не повредит набрать еще несколько килограммов, но все идет по плану, согласно данным графиков от вашего доктора. Сейчас, когда у вас только начался третий триместр, не кажется ли вам, что немного рановато нанимать медсестру с проживанием, когда у вас нет никаких осложнений? — спрашиваю я. Обычно я приезжаю только за несколько недель до родов.
Когда она ничего не отвечает, я поднимаю взгляд от папки и вижу слезы в ее глазах.
— Ангел. — Сальваторе бросается к ней, но она отмахивается от него.
— Я в порядке. В порядке. Обещаю. — Он целует ее в то место, где по щеке бежит слеза.
— Все будет хорошо, — говорит он, целуя ее в макушку, прежде чем неохотно вернуться к готовке.
— Дурацкие гормоны, — ворчит она.
Я протягиваю руку и касаюсь ее колена.
— Тея, тебя что-то беспокоит. Если ты не скажешь мне, я не смогу помочь. — Знаю, что не должна была этого говорить. Я не должна была давить с этим «мне еще слишком рано быть здесь», в надежде, что меня отправят в другой дом, прежде чем придет время, когда они будут нуждаться во мне. Но я не могу смотреть, как кто-то страдает, это разбивает мне сердце.
— Мне просто страшно. Я ничего не знаю о детях, и я хочу быть идеальной мамой для моего маленького мальчика. Я прочитала и перечитала столько книг, но все равно переживаю. — От признания ее плечи немного опускаются.
— Когда твой ребенок будет у тебя на руках, ты будешь знать, что делать, — говорю я, потому что это правда. Такова человеческая природа.
— Видишь, ангел. Я же говорил тебе. Я буду рядом с тобой на каждом шагу.
Даже зная, что он мафиози, и то, что я только что познакомилась с ним, я знаю, он не лжет. Этот человек явно сделает для нее все, что угодно.
— Я подумала, что мы могли бы заняться чем-нибудь другим. Уверена, ты знаешь все о том, что я должна есть. Мы могли бы планировать питание, может быть, тренироваться, что делать с ребенком. Помоги мне выяснить, есть ли у меня все, что нужно для детской. — Ее лицо светится.
— Я могу делать все это, — вмешивается Сальваторе.
— Я хочу, чтобы она была здесь, когда родится ребенок, и было бы лучше, если бы мы все привыкли друг к другу.
Я изучаю ее, и мне почему-то кажется, что у нее в жизни нет ни одной подруги. Не то чтобы у меня они были, но все же. У меня такое чувство, что она беспокоится. Ей некуда пойти, если нужно задать вопросы.
— Ты будешь чувствовать себя спокойно, если она останется? Я знаю, что стресс вреден для ребенка, — спрашивает свою жену Сальваторе.
Она кивает.
— Тогда она останется, — говорит он, возвращаясь к готовке. Я просто сижу, не зная, что сказать.
— Может, нам стоит провести более формальное собеседование? Чтобы я рассказала о себе и вы убедились, что мы хорошо подходим.
— Дедушка вырастил тебя в небольшом городке после того, как твои родители уехали, когда тебе было пять лет. Их больше никогда не видели и не слышали, и никогда не услышат. Вскоре после того, как ты поступила в колледж, дедушка умер, оставив тебя без семьи. И у тебя не было никаких романтических отношений ни с кем. Никогда. Ты рано окончила среднюю школу, посещая летние курсы и сдав все зачеты. Ты получила полную стипендию по программе ускоренной подготовки медсестер, которая позволила тебе выпуститься через три года, что ты и сделала, став лучшей на курсе. Ты подходишь, — говорит Сальваторе, стоя ко мне спиной. Он стоит у плиты, спиной ко мне, а я просто сижу, потрясенная. Думаю, ему не нужно со мной знакомиться. Он уже все обо мне знает.