— Ты не будешь похож на меня, Анджело, — сказал Паолино, гладя голову мальчика влажной ладонью. — Ты сильный. У тебя будет в жизни много трудностей, но это тебе не грозит.
Анджело снова повернулся к отцу; солнце сверкало прямо у него над головой.
— Отдохни, папа, — сказал он. — А я буду ловить ракушки.
Не дожидаясь ответа, Анджело спрыгнул в воду и отошел на несколько шагов ближе к берегу. Весь остаток дня он шустро вылавливал из песка укрывшихся моллюсков.
Жозефина и Анджело медленно шли по многолюдной улице, старуха опиралась правой рукой на согнутую левую руку мальчика. Летний день уже клонился к вечеру, и на улицах было полно мужчин, возвращавшихся домой с работы, и женщин, торопившихся в свои перенаселенные квартиры, чтобы начать готовить обед. Анджело прижимал к груди небольшой бумажный пакет с перезрелыми помидорами и красным луком. Они с Пудджем работали на Ангуса Маккуина как разносчики с неполной занятостью, два раза в неделю, получая товар и сдавая деньги в задних комнатах баров и столовых. Анджело за это платили два доллара в неделю, и он с удовольствием ощущал деньги в своем кармане. Тогда он впервые почувствовал вкус незаконно добытых денег, и он ему понравился.
«Деньги-только ради них и становятся гангстерами, — любил, повзрослев, пофилософствовать Пуддж, когда его тянуло поболтать после хорошего обеда. — А все остальное — оно и есть остальное. Деньги — это приманка, на которую ты клюешь. Если не веришь мне, то скажи: есть хотя бы один гангстер, достойный называться этим именем, который начал бы свою жизнь не в крайней нищете? Тачки, биксы, богатые хавиры — все это приходит позже, но на самом деле ты попадаешь на крючок, как только чувствуешь, что значит всегда иметь хрусты на кармане. Ну, а когда ты упакуешься так, что вроде бы нечего больше и хотеть от жизни, ты обнаруживаешь, что тебе совершенно некуда податься. Быть гангстером — вот и все, что ты умеешь, и больше ты никем не можешь стать. А все он, тот первый доллар, который ты сделал еще сопливым пацаном».
— Я хотел бы купить тебе что-нибудь, — сказал Анджело, посмотрев на Жозефину. — Подарок.
— Да разве мне что-то нужно? — пожала плечами старуха. — Помидоры на ужин у нас есть, а утром будет и свежее молочко. Лучше побереги денежки. Чтобы они не разлетались, как только окажутся у тебя в руках.
Анджело поглядывал на лотки, мимо которых они проходили, на ящики, где красовались политые водой овощи и фрукты, на горы мяса и рыбы, разложенные на больших глыбах льда. Уже заворачивая за угол, он заметил низкорослого мужчину, жарившего каштаны на открытой жаровне.
— Подожди меня, — сказал он Жозефине и сунул ей в руки помидоры и лук. Она стояла и, улыбаясь, смотрела, как продавец насыпал жареные каштаны в бумажный пакет. Анджело расплатился и протянул покупку бабушке. — Я знаю, ты их любишь.
Жозефина взяла пакет у Анджело и кивнула, тронутая поступком мальчика, которого искренне полюбила.
— Я часто жарила их для мужа, — сказала она, глядя перед собой. — Мы ели их по вечерам и запивали стаканом-другим вина. Это было наше время — только мы и никого из посторонних. Мне всегда нравилось, как после их приготовления пахнет в доме. А теперь, когда я прохожу мимо этих торговцев, запах жареных каштанов всегда напоминает мне о муже и о тех вечерах.
— Я купил их не для того, чтобы ты огорчалась, — сказал Анджело.
— Я не огорчаюсь, мой маленький, — ответила Жозефина. — Это счастливые воспоминания, и они помогают мне забыть о том, что я живу в таком месте.
— Папа всегда говорит, что наша жизнь здесь скоро станет лучше, — сказал Анджело. — Для него и для всех нас.
— Для кого-то она станет лучше, — согласилась Жозефина. — Но только не для твоего папы. Твой папа — мечтатель, который не знает, как заставить свои мечты сбываться.
— Он прямо взбесился с тех пор, как я стал работать на Ангуса, — пожаловался Анджело. — Он говорит, что деньги, которые я получаю от него, — это кровавые деньги.
Жозефина остановилась и посмотрела прямо в глаза Анджело.
— Все деньги кровавые, — очень серьезно произнесла она. — Запомни это, как собственное имя.
— Я хочу дать ему деньги, чтобы помочь заплатить по счетам, — сказал Анджело. — Но ведь он их не возьмет.
— Он никогда их не возьмет, — подтвердила Жозефина. — У него свои принципы. А у тебя когда-нибудь появятся свои.