— Я не стану настраивать сына против его отца, — проговорила она в пространство. — Какой бы ни был грех.
— Он — мой отец, — сказал Анджело. — Я не отвернусь от него.
— Тебя ведут на другой путь руками, покрепче отцовских, — сказала она. — Для твоего отца в этой компании нет места.
— Я найду место для него, — сказал Анджело, его мягкие глаза всматривались в усталое лицо Жозефины.
Старуха улыбнулась, кивнула и вытерла влажную верхнюю губу измятым носовым платком.
— А как же Ангус, Ида и Пуддж? — спросила она. — Для них у тебя тоже всегда найдется место?
Анджело задумался, а потом кивнул.
— Да.
— Ты не можешь оставаться и с ним, и с ними, мой маленький, — сказала Жозефина. — Когда-нибудь — уже скоро-тебе придется выбрать между ними. И этот выбор будет означать, какой будет твоя жизнь, когда ты станешь взрослым.
— Я не могу отвернуться от моего отца, — сказал Анджело. — Он отказывается от всего ради меня.
— И ты тоже откажешься ради него от всего, что у тебя может быть в жизни? — спросила старуха. — Ты пойдешь на это ради своего отца?
— Да, — твердо ответил Анджело.
— Тогда ты должен знать, — сказала она. — И я обязана сказать это тебе, потому что никто, кроме меня, не знает правду. Когда я умру, она будет похоронена вместе со мной.
— Тогда скажи мне, — попросил Анджело. — Пожалуйста.
— У тебя был старший брат, — сказала она. — Там, в Италии. Его звали Карло, и когда он умер, ему было восемь лет. Примерно столько же, сколько тебе сейчас.
— Как он умер? — спросил Анджело, снимая нагревшуюся тряпку со лба Жозефины.
— Его застрелили, — сказала она; она произносила слова с усилием, словно выталкивала их изо рта по одному. — Застрелил человек, которому он верил и которого любил.
— Какой человек? — спросил Анджело. Он стоял, вытянувшись во весь рост, как будто уже предвидел ответ.
— Твой отец, — сказала Жозефина. — Паолино убил свою родную кровь, чтобы не позволить ему уйти с людьми из каморры.
— Такими, как твой муж? — спросил Анджело.
— Да, — подтвердила Жозефина.
Анджело понурил голову и отвернулся от кровати. Жозефина протянула руку, схватила его за локоть и удержала около себя.
— Ты не должен показывать ему, что ты об этом знаешь, — наставительно сказала она. — Пока не подойдет время.
— А когда это будет? — спросил Анджело.
— Когда ты сделаешь свой выбор, — сказала Жозефина. — Но до тех пор ничего не говори и ничего не делай.
— Он увидит это в моих глазах, — сказал Анджело.
— Он сломлен, — сказала Жозефина, опустив голову обратно на подушку. — А сломленный мужчина не видит ничего того, что должен видеть.
— Зачем ты рассказала мне это?
— Ты никогда не должен быть таким, как он, — ответила Жозефина; теперь ее слова звучали намного мягче. — Там, где он слаб, ты должен быть сильным. Ты должен встречать своих врагов лицом к лицу, а не бегать от них. Тебе никогда не придется прятаться, Анджело. Зато ты всегда будешь драться.
— Поэтому папа говорит, чтобы я держался подальше от Иды? — спросил Анджело. Косые лучи солнца зажигали искорки в его глазах.
— Он боится ее, — объяснила Жозефина. — И англичанина, Маккуина, тоже боится. Зато тебе они смогут показать выход. Не волнуйся, мой маленький. Ты будешь жить и встретишь свою судьбу.
— А что будет с папой? — спросил Анджело.
— Он тоже встретит свою судьбу, — ответила Жозефина.
Анджело отошел от кровати. Он раздвинул шторы и долго смотрел на ряды крыш, под которыми находились такие же жалкие наемные квартиры. Обхватив руками грудь, он пытался заглушить новую боль, а его сознание заполняли образы матери, которую ему никогда не доведется узнать, и брата, с которым он никогда не встретится.
И отца, против которого ему когда-нибудь придется выступить. Буря, разыгравшаяся в его душе, была порождена чувством, мало знакомым ему до сих пор, — ненавистью.
Чтобы понять истинные мотивы поступков гангстера, ищите за ними месть. Это мотор, который ведет его вперед, стимулируя жадное стремление к власти. Жажда мести может долго кипеть под зеркально спокойной поверхностью, зреть, усиливаться и ждать возможности нанести удар. Горячее желание расквитаться за что-нибудь — это визитная карточка всех знаменитых гангстеров. «Отомстить за то или другое стремится каждый человек, — говорил Пуддж. — Но настоящий вкус исполненной мести может почувствовать только гангстер. Кто знает, может быть, Анджело так или иначе пришел бы к этому, увидев, что у него практически нет иного выбора? Но на деле Анджело Вестьери стал гангстером в тот день, когда узнал о своем брате, в тот день, когда он узнал правду о своем отце. Старухе удалось напоследок сделать то, к чему она стремилась все эти годы. Она взорвала мост, соединявший Анджело с его отцом, освободила его сердце от груза сыновней привязанности, чтобы он стал одним из нас».