— А как он оказался там и спас меня? — я решил, что на сегодня это будет последний вопрос. — Ведь все эти сказки про ужин — брехня собачья.
— Почувствовал, что с тобой беда, которую ты сам не решишь. Он отныне и дух-защитник тоже. Пока не получит свою плату за желание.
На этом отвечать на другие вопросы обитательница «Кодекса» устала, хотя я и требовал рассказать мне про плату. Ладно, узнаю в следующий раз, сам же планировал заканчивать эту нашу беседу.
На ткацкую фабрику приехал в компании своих людей и нового «компаньона», что прибыл после обеда. Марьяна, которая брыкалась ехать с нами, потому что видеть Пупкина категорически не хотела, отказаться от поездки не смогла.
Когда мы подъезжали к тому участку дороги, где машина бы уже просто не поехала, то увидели ещё четыре авто. Два из которых Марьяна прекрасно знала. Монеткин явился не один. Интересно, почему?
В холле фабрики, больше напоминавшем широкий коридор, было многолюдно. Присутствующие меня ждали, и стоило нам подойти, как галдёж, способный оглушить кого угодно, в ту же секунду прекратился.
Первым делом я заметил улыбающегося «джина», с которым тут же поздоровался, а уже потом поприветствовал и всех остальных. И тут возникла первая проблема: мне было попросту негде принимать всю эту громадную делегацию.
— Вся охрана остаётся здесь. Джон, Кирилл Петрович, Рудик и Борис, за мной.
Марьяна не сразу поняла, кто был последним. Тем более что в толпе хрена с два можно было разглядеть цыган. Впрочем, стоило нам подняться в мой «офис» при фабрике, как она оторопела и встала столбом, отказавшись идти дальше. Тут уж Кит помог: затащил её и посадил за стол рядом со мной.
— На повестке дня, — начал я, приглашая всех сесть, — выполнение договоров, — и посмотрел в сторону Жемчужного, — заключение новых сделок, — взгляд упал Джона, — и просто приятельская встреча.
Монеткину, как и Джону, не очень понравился мой командующий тон. Правда, никто не стал собачиться раньше времени. Рудик сел по другую сторону стола, улыбаясь во все тридцать два зуба. Джон и Монеткин — друг напротив друга, а Борис примостился где-то по диагонали.
— Первым делом я попрошу вас, — посмотрел на армянина, — поднять сюда груз.
Рудик заулыбался ещё шире прежнего, пронзительно свистнул и рявкнул:
— Эй, Ара, тащи сюда этого говнюка!
Через пару минут вошли ещё два армянина в полосатых костюмах на итальянский манер, они-то и закинули к нам Пупкина.
— Как вы все понимаете, — начал я, глядя на реакцию Марьяны и Монеткина, — этого выродка было бы проще пристрелить на месте. Ибо вся это ситуация с вашим контрактом, — я покосился на Кирилла Петровича, — чуть не стоила мне жизни. Если бы ваш Николай, — тут я не смог не припомнить этого урода, которому я выбил колено в нашу первую встречу, — сразу бы метко выстрелил, а не начал заниматься хернёй, мне бы не пришлось валяться на дне оврага.
Монеткин покраснел от злобы. То ли оттого, что я только что намекнул на некомпетентность его сотрудников, то ли потому что Алик растлил его драгоценную дочурку и скрылся… Тут боров не выдержал и вскочил, сжимая кулаки.
— Сядьте! — припечатал я его приказным тоном, отчего Петрович покраснел ещё сильнее. — Вы не у себя на базе, а на моей фабрике.
— Да как ты смеешь… — прошипел он. — Сопляк! Ты кто, чтобы так со мной разговаривать…
— Странно, — улыбнулся я. — Кажется, это я спас ваш бизнес от стопроцентного краха. А ещё спас вашу дочь, которая оказалась слабовата на передок.
Последнее явно было лишним, но душа моя требовала сказать ему это в лицо.
Монеткин униженно сел, все ещё пыхтя праведным гневом. Но даже этим своим поступком он доказал, что теперь мой. И он ещё даже не представляет, что его ждёт.
— Борис, — я улыбнулся цыгану, — сделка совершена. Вашу девушку я освободил и доставил. Далее, увы, если она убежит — не моя забота.
Понимая, к чему я веду, Борис спросил, могут ли его люди подняться сюда. Я дал добро, посылая за ними Кита.
Когда упирающуюся и визжащую наполовину цыганку забрали, Жемчужного я попросил остаться.
— Теперь вы, — я покосился на Джона и опять на Монеткина. — Предоставление места на чёрном рынке Кирилла Петровича — жест широченной души. И идёт он именно от меня, как от гаранта качественной сделки, потому как именно я предлагаю заключить этот торговый союз.
На меня уставились с удивлением все, даже Рудик. Мужики не сразу сообразили, к чему я все это сделал. Точнее, вообще не поняли.