— Он еще не протрезвел, — вздыхает Аттия.
— Не надо было оставлять его одного, — ворчит Бухезайхе. — Ты видел, как он перезаряжал кольт?
— Нет, я был за рулем…
— Ты много потерял, Жо. Видел бы ты, как дрожали его пальцы.
— Почему он взял кольт?
— Он считает, что его пистолет приносит ему несчастье. Если так дальше пойдет, то перед каждым налетом он будет советоваться с гадалкой.
— Ты знаешь, Жорж, — внезапно говорит Аттия, — что-то мне не нравится все это. Давай подъедем ближе к лавке. В случае чего мы сможем вмешаться.
— Яволь.
В лавке господин Саррафьян смотрит на своего клиента, выложив на прилавок часы, кольца и цепочки, а также самую дорогую в своей коллекции вещь: часы-кулон.
— Эти часы стоят сто сорок тысяч франков, дороговато, но это их цена, — говорит он, торопясь убедить покупателя до закрытия магазина.
Лутрель берет часы в руки, внимательно разглядывает их, определяет вес. Наконец он с энтузиазмом заявляет:
— Я беру их. Оставлю вам в залог пятьдесят тысяч франков, а остальное передам завтра утром, после того как вы пришлете часы в «Гранд-Отель».
— Хорошо, мсье, — говорит ювелир с облегчением, желая покончить с этим клиентом, от которого за версту разит алкоголем. — Я выпишу вам чек.
Лутрель закрывает глаза, превозмогая головокружение, снова открывает их, улыбается. Он опускает руку в карман пиджака, чтобы достать свой бумажник. В его руке оказывается кольт. Но что происходит в его затуманенном мозгу? Вместо того чтобы быстро действовать, он орет:
— Я Пьерро Чокнутый! Выкладывай свои драгоценности!
Карабед Саррафьян — тихий, спокойный человек, который никогда не читает газет и не интересуется хроникой происшествий. Имя Пьерро Чокнутого ему не известно, поэтому он не чувствует опасности. Его не оставляет навязчивая идея: спасти свои сокровища. Он не обращает внимания на направленное на него дуло кольта калибра одиннадцать-сорок пять. Он не знает, что пуля этого размера, попадая в тело, оставляет маленькую дырочку с обожженными краями, но при выходе из него образует отверстие величиной с кулак. Ювелир на глазах испуганной жены решает обезоружить гангстера, видя, что тот изрядно выпил.
Он наклоняется вперед над прилавком, вытянув руку с растопыренными пальцами, чтобы схватить нацеленное на него оружие. Лутрель, пошатываясь, делает шаг назад. Он театрально закрывает один глаз, направляя дуло в сердце коммерсанта, его указательный палец мягко нажимает на курок. Раздается оглушительный выстрел. Ударной волной Саррафьяна отбрасывает к стене. Округлившимися от ужаса глазами ювелир смотрит на свой живот. Ему кажется, что в его кишечнике разрывается миллион пружин…
Лутрель продолжает действовать, как автомат. Он сгребает в кучу разложенные на прилавке украшения, не обращая внимания на жену ювелира, выскочившую на улицу.
Аттия пытается преградить ей дорогу, но несчастная, охваченная ужасом, отбивается и убегает к кафе «Клебер», чтобы вызвать полицию. Улица оглашается ее воплями.
Несмотря на отупение, Лутрель осознает опасность. Он бежит к двери, пренебрегая добычей, и наталкивается на Аттия.
— Садись в машину, — шепчет ему Жо, открывая дверцу.
Лутрель забирается на заднее сиденье. Бухезайхе уже включил мотор. Аттия собирается присоединиться к ним, когда в дверях лавки неожиданно появляется Саррафьян, зажав руками живот, чтобы удержать свои кишки.
Согнувшись пополам, ювелир замечает Большого Жо и начинает кричать. Аттия дважды стреляет в него и прыгает в «ситроен», взявший направление на авеню Клебер.
Карабеду Саррафьяну, у которого прострелены печень и одиннадцатый позвонок, остается жить всего несколько минут, но он еще ускоряет свою смерть. Оставляя позади себя кровавый след, ювелир пересекает тротуар и, пошатываясь, выходит на дорогу. Он в отчаянии от того, что его убийце удается бежать. Его взгляд затуманивается, он уже почти ничего не различает. На него наезжают две светящиеся фары, и сильный удар опрокидывает его.
Машина проезжает по его телу и, отъехав метров на пятьдесят, останавливается. Распластавшись на шоссе, ювелир еще шевелится. По его телу еще раз проезжает откуда-то появившийся «пежо». С зажатой между двумя осями головой Карабед Саррафьян испускает последнее дыхание.
23
Черный автомобиль на второй скорости пересекает авеню Клебер, доезжает до площади Иена и невзирая на красный светофор спускается к набережным Сены. Сжав челюсти, Бухезайхе ведет машину резко, но профессионально. Безучастный к уличному движению, Аттия вытирает платком выступившие на лбу капли пота. Время от времени он оборачивается, чтобы убедиться в том, что их никто не преследует, смотрит на завалившегося на заднем сиденье Лутреля, затем снова съеживается, хмуря лоб. Чокнутый с трудом перебарывает подступившую тошноту. Осоловелым взглядом он смотрит на свою руку, продолжающую судорожно сжимать кольт. Бухезайхе сворачивает с бульвара Делльсера на набережную Пасси в направлении моста Мирабо. Лутрель икает и глотает горькую слюну.