Я возражаю. Я стану посмешищем на всю оставшуюся жизнь, если только меня не выгонят. Кроме того, мне придется объяснить шефу, что я делал в этом сомнительном квартале в это время. Мой охранник подходит к мужчине в берете.
— Я могу быть свободен, господин Нузей?
Таким образом, я имею дело со старшим инспектором Нузеем. Герой Шампини кивает и поворачивается ко мне.
— Что вы делали у «Солнца Орана»? — спрашивает он. — Мы наблюдали за вами минут тридцать.
— У меня было свидание с девушкой, но она не пришла, — отвечаю я.
Нузей внимательно смотрит на меня, затем презрительно бросает:
— Вы еше слишком молоды, чтобы гулять одному ночью по улицам.
Двадцать минут спустя инспектор-архивариус Лефе кладет конец моему незадачливому приключению. Не глядя на меня, Нузей передает ему мое удостоверение и выходит из кабинета. Я вздрагиваю, когда Лефе бормочет:
— Тебе повезло, что я еще не ушел! Еще немного, и ты провел бы ночь за решеткой.
— Послушай, — говорю я, поборов свою гордость. — Будь человеком, не рассказывай об этом Баньелю и остальным. Если это дойдет до Жилле, он просто выгонит меня на улицу.
Лефе успокаивает меня, и мы выходим на улицу. Проходя мимо улицы Жоффруа-Мари, я замечаю Нузея, поднимающего брезент грузовика, который я выбрал в качестве прикрытия. Я все понимаю: префектура полиции ведет из него наблюдение за кафе, выслеживая Лутреля. Информация Дешана была достоверной.
25
Ищите женщину…
В то время как префектура полиции прилагает усилия, чтобы найти убийцу ювелира, я решаю выйти на подругу бандита. В картотеке полиции ее не оказалось. На всякий случай я продолжаю поиски в коммерческом суде.
В огромном зале на стеллажах стоят сотни томов в переплетах с красными этикетками: это документы зарегистрированных фирм. Если Маринэтта Шадфо — управляющая торговой фирмой, то я найду в картотеке номер ее регистрационной карточки. Я не возлагаю на это больших надежд, но, как мне когда-то советовал Виллакампа — знаток процедуры, надо всегда начинать дело с архивов. Я хорошо помню его слова:
— Мой дорогой Борниш, следствие — это как катушка с нитками. Чтобы оторвать нитку, необходимо найти ее конец, за который можно зацепиться. Дальше все раскручивается само по себе.
Служащий протягивает мне папку, она нетолстая. Я узнаю, что Маринэтта Шадфо, разведенная, приобрела во время оккупации бар на улице Кондорсе, семьдесят, которому она присвоила название «Коккер». Первого августа сорок пятого года она продала его Марии-Антуанетте Шатане, которая его эксплуатирует в настоящее время, сменив название на «Мари». Спустя полчаса я был на улице Кондорсе.
Я стучу, затем, не дожидаясь ответа консьержки, вхожу в привратницкую, темную, грязную и плохо пахнущую каморку. В углу, между двумя кипами грязного белья, дремлет пожилая женщина, уронив голову на грудь. Над разобранной кроватью висит фотография усатого мужчины в шлеме. Я подхожу к женщине, дотрагиваюсь до ее плеча, показываю ей полицейскую бляху. Она тупо смотрит на нее, затем поднимает глаза на меня.
— Я хочу видеть Маринэтту Шадфо.
Консьержка пожимает плечами:
— Ее уже давно здесь нет.
— Я ищу ее, мне сказали, что она живет в этом доме.
— Сказки! — шепеляво отвечает старуха. — Маринэтта содержала бар по соседству, но она уехала больше года назад. Полиция уже неоднократно спрашивала о ней. Вы что, не связаны между собой?
Я отрицательно качаю головой, в то время как моя собеседница зевает, демонстрируя беззубые десны.
— Я даже не знаю, где она теперь со своим дружком, — добавляет она. — Денег у них куры не клюют, не то что у нас.
Перед уходом я спрашиваю:
— Почему она назвала свой бар «Коккером»?
— В честь своей собаки, которая все время торчала у двери. Только когда ее приятельница забирала его к себе, мы могли спокойно спать, мсье.
— Какая приятельница? — интересуюсь я.
Консьержка глубоко вздыхает.
— Мадо. Она недавно была здесь, спрашивала про Маринэтту. Оставила свой телефон, на случай, если я увижу ее. Она живет в Медоне. Подождите.
Консьержка поднимается и начинает искать за календарем на стене. Оттуда падают листки бумаг, она, кряхтя, подбирает их и протягивает мне один.
— Вот он.
Я читаю карандашную запись: Мадо, ОБС-семнадцать-восемьдесят два. Я переписываю номер.
— Как фамилия Мадо?
— Я не знаю. Я только знаю, что она довольно красивая, рыжая, накрашенная. Она часто уезжала с Виктором.