— Похоже, ваш друг уже не объявится.
— Давайте лучше на «ты».
— С радостью, — сказал он. — Похоже, друг твой уже не объявится.
— Да, куда-то он запропастился.
— Выходит, мы с тобой в одной лодке, — заметил он и улыбнулся осторожной, жалкой улыбкой. — Они скоро закрываются. Можно угостить тебя пивом? Я знаю один неплохой бар…
— Спасибо, но мне, пожалуй, хватит.
— Ну, разумеется — завтра будет новый день.
— Мудрые слова, — сказал я.
Мой новый знакомый выдал целый набор клише, чем произвел на меня впечатление незаурядно скучного, лишенного всякого воображения человека. Я помню, что тогда отметил это про себя. Сейчас, когда я наконец нашел в себе силы и смелость описать эту встречу, я уверен, что в тот момент смотрел на этого человека с некоторым снисхождением, как на застенчивого и безвкусно одетого шведского бюрократа или инженера. И было это не случайно. Он не пытался меня разуверить. Напротив, именно этого он и добивался. Так что мой едкий комментарий прозвучал лишь как доказательство того, что ему удалось ввести меня в заблуждение.
— Литератор? — спросил он.
— В каком-то смысле да.
Мужчина добродушно кивнул.
— Очень уважаю литераторов. Правда… — Он, словно извиняясь, развел руками: — Я не успеваю прочесть и половины того, что следовало бы.
— Не ты один, — ответил я. — Ты бизнесмен?
— Нет, — сказал он. — Я просто посланник. Посланник короны.
Я сделал вид, будто понимаю его. Он, конечно же, догадался, что я не понял ничего.
— Сюда только что приезжал король.
— Вот как…
Я об этом не знал.
— Наш, шведский король.
Пояснение это было излишним, но в нем прочитывалась легкая, едва заметная ирония, возможно, уступка или попытка дистанцироваться, чтобы произвести на меня благоприятное впечатление.
— А в таких случаях всегда полно суеты.
— Да? — рассеянно спросил я.
Он улыбнулся и кивнул:
— Бывают и недоразумения.
— Которые вам, дипломатам, приходится улаживать?
— Дипломат — это громко сказано, — ответил он. — Я простой подданный.
Официанты кружили вокруг нашего столика. Счета были оплачены, всем своим видом они давали нам понять, что пора уходить.
— Ну что? — спросил простой подданный. — Может, все-таки пива?
Мне очень хотелось пива, но раз уж я не мог выпить его вместе с Генри, то предпочитал сделать это в одиночестве.
— Я, пожалуй, пойду в отель, — ответил я.
Это было сказано уже на пути к выходу. Он надел свою потертую шляпу и уродливое пальто, я застегнул свое пальто на все пуговицы. Холод на улице пронизывал до костей, изо рта шел пар. Самое время было вежливо попрощаться и разойтись. Мужчина стоял передо мной. Поправляя одежду и глядя на меня своими неприятными голубыми глазами, он произнес:
— Думаю, тебе лучше пойти со мной.
Я вздрогнул. Голос его изменился, добродушие и учтивость сошли с его лица. Последняя реплика прозвучала не как продолжение разговора, а как распоряжение, как приказ свыше. Он видел мою реакцию, он понял, что я удивлен. Он выдержал короткую паузу, чтобы дать мне возможность опомниться, а потом сказал:
— Я ждал Мод, ты — Генри. Нам есть о чем поговорить.
~~~
На рассвете, после бессонной ночи, я сидел в своем гостиничном номере, вертел в руках коробок с таблетками, которые дала мне Мод, и никак не мог решить, сколько штук принять. Для начала выпил одну. Потом позвонил Мод. Она ответила тяжелым со сна голосом. Она ждала моего звонка с вечера до поздней ночи, пока не заснула в обнимку с телефоном. Я едва успел поздороваться.
— Как он?!
— Нормально. Все нормально.
— Он расстроился? Расстроился, что я сама не приехала?
— Никогда не видел его таким расстроенным.
— А что он сказал?
— Когда?
— Когда узнал, что станет отцом.
— А ты как думаешь? — спросил я. — Ты же его знаешь. Пока не обошел все венские кабаки, не успокоился.
Если бы можно было услышать по телефону, как человек расплывается в улыбке, я бы сказал, что услышал именно это.
— Чем он там занимается?
— Выживает, — сказал я. — Он ничуть не изменился.
— А домой он не собирается?
— Не знаю, — сказал я. — Мы это не обсуждали.
— Ты что-то недоговариваешь, — сказала она.
— Разговор у нас вышел странный, — сказал я. — Мы выпили лишнего.
Казалось, это ее не интересует. Она услышала то, что хотела услышать.
— Слава тебе, господи, — сказала она. — Как же я волновалась. За вас обоих.
— Я ничего не сказал ему про нас, — сказал я. — Про тебя и меня.