— Какие такие корабли, — рассердился Петр, — шнявы быстры на ходу, ежели что, борзо уйдем.
На «Принцессе» Петр обошел шведский берег, в подзорную трубу внимательно осматривал побережье. Видимо, Карл готовился к отражению десанта. Шведы возводили укрепления, везли пушки, всюду белели палатки для войск.
«Брат Карл подумывает о мире, а готовится к бою», — меряя взглядом оборонительные сооружения на шведском берегу, размышлял царь.
У входа на рейде скопище купеческих судов поражало размахом. Более сотни английских, голландских, датских, немецких шхун, бригов, транспортов насчитал Петр.
— Что так много? — спросил он у командира «Принцессы».
— Сказывают, купцы не решаются плыть без охраны. Опасаются шведов. Ждут конвоя.
«А чем мы хуже аглицких, да голландских? — пришла мысль в голову царя. — А ежели нам в конвой подрядиться? Заодно и эскадра наша экзерцицею займется».
Вернувшись на «Ингерманланд», Петр послал Шелтинга к иноземным адмиралам.
— Поезжай к Норрису, датчанам и голландцам. Выспроси у них: лето на исходе, когда мыслят конвой для купцов определить. Эскадре было бы нелишне выйти с ними в море. Дремлют нашенские матросы и капитаны.
Два дня обходил Шелтинг союзных флагманов.
— Флагманы ихние сами встревожены. Пора каравану идти в море, да никак не определятся со старшинством, — навеселе доложил царю капитан-командор.
— Што так? — недоумевал Петр.
— Море требует порядка. Один верховод быть должен. Вдруг со шведами столкнутся. Норрис в адмиралах ходит, датчанин, генерал-адмирал, постарше. Британец уперся, не желает подчиняться своему бывшему недругу.
— Ну так что же они не поладят? — сердился Петр.
— Я их помирил, господин вице-адмирал.
— Коим образом?
— Когда я Норрису высказал ваше пожелание совместно идти в море, он сам сразу сказал: «Русский государь всех нас старше, ему и быть за флагмана»…
5 августа 1716 года десятки кораблей союзников по сигналу с «Ингерманланда» начали сниматься с якорей и выходить на внешний рейд. Датчане почему-то замешкались. Видимо, еще не решились вступить под команду русского вице-адмирала. Быть может, и король Дании, Фредерик, был в нерешительности. Такие события история отмечает в своих скрижалях.
Через три дня генерал-адмирал Гульденлев занял место в кильватере. Шестьдесят вымпелов повел в море вице-адмирал Петр Михайлов. За эскадрами пристроились разношерстными группами сотни купеческих судов.
Армада двинулась к острову Борнхольм. У северной оконечности шведского острова по сигналу флагмана все стали на якоря. Петр выслал русские крейсера на разведку к шведским берегам.
— Вплоть до Карлскроны море чисто, — доложил Наум Сенявин, — шведы укрылись в базе — видимо, чуют, на чьей стороне сила.
По договоренности купеческие суда под прикрытием части конвоя двинулись в русские порты.
Без малого десять дней командовал объединенной эскадрой русский царь. Событие неординарное — запечатлелось на двухсторонней медали. Профиль царя с одной стороны. Четыре флага — английский, голландский, датский, русский — и надпись «Владычествую четырьмя. При Борнхольме» — с другой.
Спустив царский штандарт, Петр с русской эскадрой ушел от Борнхольма к Штральзунду — поторопить датчан: близилась осень, непогода, шторма, но армия Шереметева еще ожидала транспорты из Копенгагена. Только в первых числах сентября русский корпус перевезли на датскую землю.
Умышленно или по нерасторопности, но союзники день за днем откладывали высадку десанта.
— Бог ведает, что за мученье с ними, — изливал царь душу Апраксину, — самое надобное время упускают и как будто чужое дело делают.
Генерал-адмирал целый месяц ожидал датчан в Або. Понял, что помощи ждать неоткуда, и распорядился готовить набег против шведского берега на свой страх и риск.
— Пойдете к Аландам, оттуда к стокгольмским шхерам. Ежели шведов не окажется в море, учините диверсию, наведите страху на шведа.
В этот раз неприятель, наученный печальным опытом у Гангута, оберегал подступы к столице. Сказалось и присутствие твердой руки в королевстве. Карл жестко спрашивал за промахи. К тому же и море осерчало не по времени. Диверсия не удалась, но шведы уяснили: русские моряки их берега в покое не оставят. Добро, что на этот раз обошлось почти без потерь, о чем поведал журнал генерал-адмирала.
«Август… В 11-й день имели генеральный консилиум о посылке на шведскую сторону партии и положили, чтоб с девятью галерами (к каждой придав по одной лодке) отправить к Ревелю бригадира фон Менг-дена, а другую партию с майором Кислинским послать в семи лодках к стокгольмской стороне к острову Грейнсунд…
И того же числа вышеписанному господину бригадиру и майору даны указания, что чинить с приписанном рукой его светлости генерал-адмирала.
В 12-й день, т. е. в воскресенье, вышеозначенные две партии от Хусхолъма восприняли путь свой к Сигниль-шхерам.
В 14-й день получено от вышепомянутой партии известие, что как они при способной погоде от Сиг-нилъ-шхер через Аландсгаф следовали… В 12-м часу пополудни настала великая погода — в темноте и дождь… Оною погодою разбило их врозь, а именно, бригадира фон Менгдена к одной стороне острова Грасо (где… большой маяк) с тремя галерами и с тремя лодками, а досталъные галеры и лодки… на другую сторону… За темнотою ночною стали на якорь… И как стало рассветать, увидели по другую сторону Васерсона в полторы версты четыре корабля, два фрегата и три шнявы и более десяти галер и шхербо-тов, кои тот час пошли в море… Как из тех островов… стали выходить, тогда с кораблей, фрегатов и шняв жестоко стреляли… Однако же наши… вошли в каменные клины, которые от острова Васерсона были недалеко, и при том проходе убили на лодках только одного солдата, другого ранили и у одной галеры отбили нос из пушек… Против 15-го числа к вечеру прибыли к Аланду с достальными галерами и лодками… благополучно…»
Терпение царя иссякло. Шведы успели довольно основательно укрепить берега. А последний августовский день Петр на шнявах «Лизетта» и «Принцесса» еще раз наведался к шведским берегам. Разведка едва не окончилась печально. Хорошо, укрытые батареи шведов открыли огонь. На «Лизетте» перебило рей, «Принцессе» ядро угодило в борт.
«Шведы укрепились надежно. Видимо, караулят и днем и ночью, — ежился царь, глядя на всплески ядер вокруг шнявы. — А ежели море заштормит да разбросает галеры, солдатам в воду сигать придется. Порох подмочат».
Сентябрь закончился, а датчане так и не определились с десантом. Оказалось, что и провизии для десанта не припасено.
Шереметев докладывал царю:
— Почитай, государь, сорок батальонов пехоты у меня да конницы три тыщи. Людей кормить запасу недели на две-три хватит. Дацкие интенданты жмутся, а кони без фуражу по два дня томятся.
«Неужели задумали нас под зиму бросить на шведа? Еще, не дай Бог, провианту не будет в достатке, — переживал Петр, слушая доклад фельдмаршала. — Холода поморозят войско».
Осторожный Шереметев согласился с царем: кампанию против шведов надобно отложить на следующее лето.
Походный журнал Петра подвел итог: «Многократно о походе флота говорено… но к скорому походу склонить не могли; також представлено, чтоб учинить десант от флота всех соединенных к Аланду для проходу наших галер; но датчане своей части дать не хотели».
Царь твердо заявил королю Дании, Фредерику:
— Десанту нынче не быть, понеже время позднее, людей всех не перевезли, диверсия от Аланда не учинена.
Фредерик возмутился:
— Ваше величество, спустя две-три недели наш флот будет готов обеспечить десант.
«Хорош гусь, — слушая короля, досадовал царь, — слово не воробей, потом скажет: то да се, сызнова не готовы». — И он настоял на своем:
— Войска мои притомились, еда у них не ахти. Да и флоту нашему зимовать надобно в своей гавани.
Собственно, Фредерик особенно не огорчался. Дания уже обезопасила себя в проливах, главное, отстоять Христианию в Норвегии. Там теперь под угрозой интересы Дании. К тому же и тридцать тысяч русских войск рядом с Копенгагеном внушают опасение. Куда царь Петр повернет штыки своих полков? Все может случиться.