– Они играют значительно лучше с этим новым исполнителем на виола да гамба, – тихонько произнесла она ему на ухо.
Великолепный исполнитель на виола да гамба был приглашен в оркестр, чтобы заменить прежнего, вызывавшего ярость слушателей своим неумением; он приходился кузеном Сольято и внезапно исчез при странных обстоятельствах несколько недель назад.
Доктор Ганнибал Лектер сидел, глядя вниз, в отдельной ложе, один, во фраке и белом галстуке; его бледное лицо и пластрон манишки, казалось, плавали во тьме ложи, обрамленной позолоченной барочной резьбой.
Пацци обнаружил его, когда свет зажегся на короткое время после первой части симфонии, и в тот же момент, прежде чем Пацци успел отвести взгляд, голова доктора повернулась, как у совы, и их взгляды встретились. Пацци невольно сжал руку жены, да так сильно, что она даже оглянулась на него. После этого Пацци смотрел только на сцену, а рука его держала руку жены, ощущая тыльной стороной тепло ее бедра.
В антракте, когда Пацци повернулся к жене возле стойки бара, чтобы передать ей бокал, рядом с нею стоял доктор Лектер.
– Добрый вечер, доктор Фелл, – сказал Пацци.
– Добрый вечер, коммендаторе, – ответил доктор. И продолжал оставаться в позе ожидания, чуть наклонив голову, пока Пацци не познакомил его с женой.
– Лаура, позволь тебе представить доктора Фелла. Доктор, это синьора Пацци, моя жена.
Синьора Пацци, привычная к комплиментам, восприняла все, что за этим последовало, как нечто странновато-очаровательное. Ее муж, правда, придерживался другого мнения.
– Благодарю за честь, коммендаторе, – произнес доктор. Красный кончик его языка появился на мгновение, прежде чем он наклонился над рукой синьоры Пацци, прикоснувшись к ней губами, вероятно, чуть сильнее, чем принято во Флоренции, и достаточно сильно, чтобы она ощутила на своей коже его дыхание.
Его взгляд нашел ее глаза еще до того, как он поднял голову.
– Мне кажется, Скарлатти должен вам особенно нравиться, синьора Пацци.
– Да, несомненно.
– Мне приятно было видеть, что вы следите за исполнением по нотам. В наше время такое редко встретишь. Полагаю, вот это вас также заинтересует. – Он извлек из-под мышки портфель. Это были старинные ноты, на пергаменте, переписанные от руки. – Это из римского «Teaтро Капраника», датируется 1688 годом, когда и была написана эта вещь.
– Meraviglioso! Ты только взгляни, Ринальдо!
– Я пометил на обложке некоторые отличия от современного прочтения, когда исполнялась первая часть, – заметил доктор Лектер. – Вам, может быть, захочется сделать то же самое во время исполнения второй. Прошу вас, возьмите. Я могу потом забрать их у синьора Пацци – с вашего разрешения, коммендаторе…
Доктор смотрит прямо ей в глаза, в самую глубину.
– Как тебе угодно, Лаура, – отвечает Пацци. И тут же, под влиянием внезапно возникшей мысли: – Вы будете выступать перед Studiolo, доктор?
– Да, в пятницу вечером. Сольято ждет не дождется того момента, когда меня можно будет дискредитировать.
– Мне нужно будет заехать в старый город, – заметил Пацци. – Вот я и воспользуюсь случаем, чтобы вернуть вам ноты. Лаура, доктору Феллу придется выступить перед этими драконами из Studiolо, чтобы доказать, что он не даром ест свой хлеб…
– Уверена, что вы блестяще справитесь, доктор, – произнесла она, одарив его взглядом своих огромных черных глаз – в границах приличий, правда, почти на грани….
Доктор Лектер улыбнулся, показав мелкие белые зубы:
– Мадам, если бы это я выпускал «Fleur de Ciel», я бы преподнес вам какой-нибудь знаменитый бриллиант, например, «Кейп», чтобы вы его носили. Итак, до пятницы, коммендаторе.
Пацци убедился, что доктор вернулся в свою ложу, и больше не смотрел в его сторону, пока они не помахали друг другу издали, спускаясь по ступеням театральной лестницы.
– Это ведь я подарил тебе «Fleur de Ciel» на день рождения, – сказал Пацци.
– Да, и они мне очень нравятся, – отвечала синьора Пацци. – У тебя просто великолепный вкус.
ГЛАВА 34
Импрунета, старинный тосканский городок, где в свое время делали черепицу для крыши Дуомо. Городское кладбище видно ночью из окрестных вилл, расположенных на холмах, поскольку могилы освещены всегда включенными лампами. Желтоватый свет расходится только по низу, но этого достаточно для посетителей, чтобы найти дорогу среди мертвых, хотя для того, чтобы прочесть эпитафии, требуется карманный фонарь.
Ринальдо Пацци приехал без пяти девять с небольшим букетом цветов, который намеревался положить на первую попавшуюся могилу. Он медленно двинулся по усыпанной гравием дорожке между могилами.
Еще не видя Карло, он сразу почувствовал его присутствие.
Карло заговорил, стоя по другую сторону мавзолея, который закрывал его всего, с головой.
– Вы не знаете, есть в городе хороший цветочный магазин?
Акцент сардинский. Вот и отлично, надо полагать, он знает свое дело.
– В цветочных магазинах работают одни воры, – ответил Пацци.
Карло быстро обошел мраморный мавзолей, не глядя по сторонам.
По его виду Пацци решил, что это просто дубина стоеросовая, невысокий, коренастый и сильный детина, и очень ловкий. На нем был кожаный жилет, а лента на шляпе сделана из кабаньей шкуры со щетиной. Пацци решил, что у него самого руки длиннее дюйма на три, а ростом он дюйма на четыре выше Карло. Вес у них примерно одинаковый. У Карло на руке не хватало большого пальца. Пацци заключил, что сможет вычислить его по архивам Квестуры и займет это не более пяти минут. Обоих снизу освещали лампы, горевшие возле могил.
– У него в доме хорошая система сигнализации, – сказал Пацци.
– Я уже видел. Вам придется показать его мне.
– Он должен выступать на одном заседании завтра вечером, в пятницу. Вы сможете все подготовить до завтра?
– Хорошо. – Карло хотелось немного поиздеваться над этим полицейским, показать, что главный здесь он. – Вы вместе с ним выйдете или вы его боитесь? Все равно ведь придется сделать все, за что вам заплатили. Вам нужно будет показать его мне.
– Придержи язык! Я сделаю то, за что мне заплатили, и ты тоже. А то, если хочешь, могу тебе устроить небольшой отдых в тюрьме Вольтерра – в качестве «петуха». Только скажи.
Карло на работе был так же невосприимчив к оскорблениям, как к воплям боли. Он уже понял, что недооценил этого полицейского. Он развел руками:
– Говорите, что мне надо знать.
Карло встал рядом с Пацци, как будто они вместе предаются скорби перед мавзолеем. Мимо прошла парочка, держась за руки. Карло снял шляпу, и оба они склонили головы. Пацци положил цветы возле двери гробницы. От шляпы Карло несло горячей тухлятиной, как от гениталий неумело кастрированного животного.
Пацци отвернулся, уклоняясь от этого запаха.
– Он хорошо владеет ножом. Бьет снизу.
– А пистолет у него есть?
– Не знаю. Насколько мне известно, он никогда им не пользовался.
– Мне бы не хотелось вытаскивать его из машины. Лучше бы на улице, и чтоб людей вокруг было поменьше.
– А как ты его вырубишь?
– Это уж мое дело. – Карло сунул в рот кабаний зуб и принялся жевать хрящик. Время от времени этот зуб показывался у него изо рта.
– Это и мое дело тоже, – сказал Пацци. – Так как ты это проделаешь?
– Из дробовика, он заряжен мешочком с дробью. Потом накинем сеть, а потом можно сделать укол. Надо сразу же проверить ему зубы, нет ли там под коронкой ампулы с ядом.
– Он будет выступать на заседании. Оно начинается в семь в Палаццо Веккьо. Если он в пятницу будет работать в капелле Каппони в церкви Санта Кроче, тогда я буду его сопровождать от церкви до Палаццо Веккьо. Ты хорошо знаешь Флоренцию?
– Неплохо. Можете достать мне пропуск на машину в старый город?
– Да.
– В церкви я его брать не буду, – заметил Карло.
Пацци кивнул:
– Лучше дождаться, пока он выступит на заседании, после этого его никто не хватится недели две. У меня есть предлог, чтобы вместе с ним пойти после собрания в Палаццо Каппони…