Когда к Ганнибалу привели римлян, которые сдались при условии пощады, а равно и прочих пленных, он собрал всех вместе, больше пятнадцати тысяч человек, и прежде всего объяснил, что Магарбал не имел полномочий даровать неприкосновенность сдавшимся ему римлянам, и затем произнес против римлян обвинительную речь. По окончании ее он роздал пленных римлян своим войскам на сбережение, а всех союзников римских отпустил домой без выкупа. При этом Ганнибал сказал то же, что и раньше, именно, что он пришел воевать не с италийцами, но с римлянами за освобождение италийцев. Своему войску он дал отдохнуть и похоронил трупы знатнейших воинов числом до тридцати; всего из его войска пало до полутора тысяч человек, большинство коих были галлами. После этого Ганнибал совещался с братом и друзьями о том, куда и каким образом направить дальнейшее наступление: теперь в окончательной победе он был вполне уверен.
Когда весть о понесенном поражении пришла в Рим, стоявшие во главе управления лица не могли ни скрыть случившегося, ни умалить значение его, потому что несчастье было очень велико, и вынуждены были, созвавши народ в собрание, сообщить ему происшедшее. Поэтому как только претор с трибуны возвестил перед столпившимся народом: «Мы побеждены в большом сражении!» наступило такое уныние, что людям, присутствовавшим при битве и теперь находившимся в Риме, бедствие представилось гораздо более тяжким, чем во время самого сражения. Это совершенно понятно: римляне, коим давно уже не было известно решительное поражение, горевали теперь без меры. Один сенат не потерял подобающего ему присутствия духа и занялся обсуждением того, что и каким образом должен делать каждый гражданин.
Ко времени этого сражения консул Гней Сервилий, поставленный для защиты Аримина, получил известие о том, что Ганнибал вторгся в Этрурию и расположился станом против Фламиния. Он решил соединить все свои войска с войсками товарища, и поспешно отрядил вперед Гая Центения с четырьмя тысячами конницы, дабы они в случае нужды могли оказать своевременную помощь Фламинию до прибытия его самого. Между тем Ганнибал, получив известие уже после сражения о вспомогательном отряде неприятеля, послал против него Магарбала с копейщиками и отрядом конницы. Они встретились с войсками Гая и в первой же стычке истребили почти половину неприятелей, остальных загнали на какой-то холм и на следующий день всех забрали в плен. Лишь за три дня до этого в Риме получена была весть о битве при Тразименском озере, и скорбь как пламя терзала еще сердца граждан, когда пришла весть о новом бедствии: на сей раз не народ только, но и самый сенат повергнуты были в уныние. Римляне отказались теперь от обычного ведения дел с помощью выборных должностных лиц на год, и решили, что при настоящем положении нужен полномочный вождь.
Между тем Ганнибал, хотя и уверенный в окончательной победе, не считал пока нужным приближаться к Риму; он исходил страну в разных направлениях и беспрепятственно разорял ее. К побережью Адриатики он прибыл после десятидневного перехода через землю умбров и пиценов, причем собрал такое множество добычи, что войско его не могло везти за собою всего.