Обращаясь к прошлому, Арделия ежедневно черпала новые жизненные силы. Вот и для Старлинг настало время сделать то же самое. В лютеранском приюте в Бозмене девочку не только кормили и одевали, но и привили ей навыки достойного поведения. Но сейчас этого было недостаточно, сейчас она хотела прислушаться к голосу крови.
Что ты имеешь за душой, если происходишь из нищей белой семьи и родилась в таком месте, где Реконструкция[8] завершилась лишь в конце пятидесятых годов этого века? Что ты имеешь в заначке, если родилась среди тех людей, которых именуют белой голытьбой, деревенщиной, в лучшем случае снисходительно — синими воротничками, или белыми бедняками с Аппалачей. Что может дать тебе силы, если даже сомнительные аристократы Юга, считающие физический труд унизительным, называют твоих сородичей белыми голодранцами. Может быть, то, что мы первыми задали им взбучку в битве у Булл-Ран? А может быть, то, что твой прапрадед отличился под Виксбургом, после чего тот забытый Богом угол стал навеки именоваться Язу-Сити?
Гораздо больше чести и еще больше смысла в том, если тебе удается преуспеть с той малостью, что ты имеешь — будь то жалкий клочок земли и хромоногий мул. Но ты должна дойти до этой истины своим умом, подсказывать тебе некому.
Старлинг преуспевала в Академии ФБР только потому, что ей не на кого было опереться в прошлом. Большую часть своей жизни она провела в различных учреждениях и выжила там лишь благодаря тому, что уважала эти заведения и повиновалась их правилам. Ей постоянно удавалось продвигаться вперед. Она добивалась стипендий и всегда играла в команде. Невозможность подняться по служебной лестнице в ФБР после столь удачного старта стала для нее чем-то новым и пугающим. Она беспомощно билась о толстое стекло, подобно угодившей в бутылку пчеле.
У Старлинг было четыре дня на то, чтобы оплакать погибшего на ее глазах Джона Бригема. Когда-то давным-давно Джон Бригем кое о чем ее попросил, но она сказала: «Нет». Бригем спросил, останутся ли они друзьями. Он действительно хотел этого. Старлинг ответила: «Да». Она этого тоже хотела.
Она научилась жить с мыслью о том, что на рыбном рынке Феличиана собственноручно убила пять человек. Но в ее памяти постоянно вставал сплющенный между машинами парень из банды. Каждый раз, закрывая глаза, Старлинг снова и снова видела, как он царапает скрюченными пальцами крышу автомобиля и как с крыши на мостовую падает его револьвер.
Однажды она пришла в больницу, чтобы взглянуть на ребенка Эвельды. Там же оказалась и мать Эвельды. Бабка держала внука на руках, готовясь унести его домой. Узнав Старлинг по фотографии, она вручила младенца медсестре и, прежде чем Старлинг успела сообразить, что происходит, изо всех сил ударила убийцу дочери по голове со стороны раны.
Старлинг не стала отвечать ударом на удар. Вместо этого она схватила старуху за руку и, прижав ее физиономией к стеклу родильной палаты, держала до тех пор, пока ведьма не перестала брыкаться. В пылу борьбы бабушка вывозила соплями и слюнями все стекло. По шее Старлинг текла кровь, и от боли кружилась голова. В палате неотложной помощи ей еще раз зашили ухо. Исковое заявление Старлинг писать отказалась, а санитар неотложки проинформировал обо всем «Тэтлер», за что ему и обломились три сотни баксов.
Ей еще дважды пришлось выйти из дома. Первый раз — отдать распоряжения в связи с похоронами Джона Бригема и второй — проститься с ним на Национальном кладбище в Арлингтоне. У Бригема осталось очень мало родичей, все седьмая вода на киселе, и он назвал Старлинг своей душеприказчицей.
Лицо Бригема было настолько изуродовано, что тело пришлось положить в закрытый гроб, но Старлинг до этого успела увидеть останки Джона. В последний путь специальный агент Бригем отправился в своем безукоризненно сшитом мундире офицера Морской пехоты и с Серебряной Звездой на груди. Остальные награды были представлены ленточками.
Когда церемония закончилась, начальник Бригема передал Старлинг коробку с личным оружием Джона, его наградами и предметами, которые находились на его постоянно захламленном письменном столе. Среди этих предметов оказалась и глупейшая, предсказывающая погоду пластмассовая птичка. Птичка ритмично кланялась и пила воду из стакана.