Но Гамилькар Барка не собирался оставлять в покое римские войска. Он без конца досаждал им, курсируя со своим флотом вдоль побережья Южной Италии, особенно в районе Бруттия. Затем, вернувшись на север Сицилии, он подступил к Панорму и вскоре захватил крепость «На Герктах», что в переводе с греческого значит «темница», «тюрьма». Полибий (I, 56) оставил подробное описание этой горы, крутым уступом нависающей над берегом и увенчанной своеобразной естественной башенкой-донжоном. К сожалению, он не счел нужным с такой же точностью указать, где именно между Панормом и Эриком располагалась крепость. Скорее всего речь идет не о Монте Пеллегрино, чьи голые скалы подступают вплотную к Палермо с северной стороны, а о Монте Кастелаччо — 900-метровом утесе, находящемся километров на десять северо-западнее. На этой высоте Гамилькар устроил себе базу и отсюда нападал на римлян, обосновавшихся в Панорме. Пригодилась ему и гавань, защищавшая крепость «На Герктах» со стороны моря. На своих судах он совершал вылазки к италийским берегам, добираясь до города Кумы.
Гамилькар удерживал крепость в течение трех лет. В 244 году в результате смело проведенной операции он завладел городом Эриком, вклинившись таким образом между римским гарнизоном, стоявшим у подножья горы, и отрядом, занимавшим захваченный в 248 году консулом Юнием Пуллом храм Венеры Эрицинской, сооруженный на ее вершине. На северо-востоке с горы Эрик (Монте Сан-Джулиано) открывался подход к Дрепану, так что Гамилькар со своим небольшим войском мог отныне контролировать передвижения римских солдат и не давал им усиливать давление на все еще осажденную карфагенскую морскую базу. В осаде оставался и Лилибей, расположенный дальше к югу.
Между тем в Риме, в течение пяти лет после пережитого разгрома воздерживавшемся от морских сражений, в поисках выхода из тупика задумали перевооружение флота. За неимением средств в государственной казне сенат обратился за помощью к частным лицам, в особенности к тем из них, кто был лично заинтересован в победе и дальнейшем завоевании Сицилии. Представители правящего класса, как сообщает Полибий (I, 59), то есть аристократия Кампании, сама и развязавшая эту войну, за собственный счет — одни лично от себя, другие объединившись в группы — оснастили новый флот, потребовав взамен возмещения издержек в случае успеха (Cl. Nicolet, 1978, р. 708) [12]. В начале лета 242 года флот в составе двухсот квинкверем под командованием консула Г. Лутация Катула встал на рейд в виду Дрепана и Лилибея. Весной 241 года этот флот возле Эгатских островов, на широте Лилибея, перехватил караван тяжелогруженых карфагенских судов с продовольствием и подкреплениями. Римские корабли, не имевшие на борту никакого груза и потому более маневренные, без труда взяли верх над противником: пятьдесят пунийских судов были затоплены, а еще семьдесят взяты в плен вместе с экипажем [13].
Гарнизоны Лилибея, Дрепана и Эрика по-прежнему твердо удерживали занятые позиции, однако теперь, когда на море вновь хозяйничал Рим, им было не от кого ждать помощи. Гамилькар получил из Карфагена приказ вступить с римским консулом в мирные переговоры. Первоначальные условия договора, представленные на обсуждение в Рим, претерпели существенные изменения в сторону ужесточения, очевидно, после их обсуждения народным собранием — так называемыми центуриатными комициями. Карфаген обязался полностью освободить от своего присутствия не только Сицилию, но и Эолийские острова, лежащие между Сицилией и Италией и традиционно служившие одним из мест стоянки пунийских эскадр, и не предпринимать в будущем никаких попыток нападения на Сиракузы и их союзников. Подверглась пересмотру и финансовая сторона договора: срок уплаты военной контрибуции, установленный Гамилькаром и Лутацием в размере 2200 евбейских талантов, с двадцати лет сокращался до десяти, а кроме того, Карфагену пришлось срочно выплатить еще тысячу талантов (Полибий, I, 63). Но, какими бы значительными ни были эти суммы, они, конечно, не компенсировали военных затрат Рима, буквально утопившего в море целые состояния: если верить Полибию, римляне потеряли семьсот кораблей — против четырехсот карфагенских. Часть контрибуции наверняка пошла на оплату расходов частных лиц, призванных на помощь сенатом в 243 году (Cl. Nicolet, 1978, р. 609).
12
Согласно Полибию, деньги на постройку нового флота дали римские сенаторы, а отнюдь не кампанцы.
13
Битва при Эгатских островах была генеральным сражением, которое решило исход Сицилийской войны. События развертывались несколько иначе, чем передает автор. Ни Гамилькар, ни римляне не могли нанести поражение врагу на суше, а потому римляне решили перенести войну на море. Лутаций Катул овладел гаванью Дрепан и якорной стоянкой Лилибея и стал осаждать Дрепан. Узнав, что римляне вновь построили флот, пунийцы срочно снарядили корабли. Они везли припасы, надеясь тайно от римлян доставить все необходимое осажденному городу, а потом соединиться с войском Гамилькара. Но консул узнал их планы. Поэтому, несмотря на крайне неблагоприятный ветер, он решил срочно дать битву, пока карфагеняне еще не соединились со своими. Ганнон был разбит наголову, и Барка капитулировал (Polyb., I, 59–62).