В целом римский сенат, очевидно, воспринимал Гасдрубала как эллинистического басилевса. Во всяком случае, именно к нему, а отнюдь не к карфагенскому сенату обратились patres Romani [38] с посольством, имевшим весьма серьезные последствия. Договор, явившийся на свет в результате этого дипломатического шага, закрепил ограничения в деятельности пунийцев на территории Иберийского полуострова. В дальнейшем нарушение этих ограничений и послужило началом Второй Пунической войны.
Мы помним, что еще Гамилькар принимал в 231 году римское посольство, тогда озабоченное лишь сбором информации. Помним мы также, что римлян вполне удовлетворил ответ, данный главой дома Баркидов: он-де трудится, дабы Карфаген мог расплатиться с Римом. Летом или осенью 226 года Рим направил в Испанию, на сей раз уже для встречи с Гасдрубалом, еще одну миссию, облаченную уже совсем другими полномочиями. По всей вероятности, встреча состоялась в Новом Карфагене. Наш единственный источник — Полибий (II, 13, 7) — в нескольких словах сообщает, что стороны приняли соглашение, по которому карфагенянам запрещалось «с оружием в руках переправляться через реку Ибер». Мы думаем, было бы ошибкой воспринимать эту статью договора как существовавшую в таком вот одностороннем виде, без противовеса, поскольку это означало бы, что Рим просто явился диктовать свою волю Гасдрубалу. Наверняка в договоре фигурировала и еще одна статья, ограничивавшая и римскую инициативу. Как бы там ни было, Гасдрубал, скорее всего, чувствовал себя довольным, ведь договор провозглашал официальное признание всего, чего достиг за 10 лет в Испании Карфаген, и открывал богатые возможности для усиления его гегемонии в областях, лежащих к югу от Эбро. Разумеется, в случае, если Полибий называл Ибером именно ту реку, которую мы сегодня зовем Эбро.
Конечно, мы не можем обойти вниманием вопрос о причинах, толкнувших Рим к этому дипломатическому демаршу, тем более что у нас имеется суждение Полибия на этот счет. По мнению греческого историка, римских сенаторов подвигла к переговорам с Гамилькаром усиливавшаяся галльская угроза. Они стремились обеспечить безопасность со стороны карфагенской Испании прежде, чем займутся кельтами в долине По (Полибий, II, 22, 9-11). Отмеченный рядом историков (G. Picard, 1967, р. 94) факт, что масштабные операции против галлов начались лишь через год после подписания договора от 226 года, ничего в этой аргументации не меняет. Кельтское давление на цизальпийские области и север Этрурии ощущалось весьма сильно. Но если в год подписания договора с Гасдрубалом это давление носило латентный характер, то уже весной 225 года оно резко перешло в активную фазу. Со склонов Апеннин лавиной скатились галлы из долины По, бойи из окрестностей Болоньи, медиоланские инсубры, пьемонтские таврины, к которым присоединились отряды заальпийских кельтов (гезатов) (Полибий, II, 23). Армия в 50 тысяч пеших и 20 тысяч конных воинов, оснащенная колесницами, обрушилась на Этрурию. Она уже подошла к Клузию (ныне Кьюджа), от которого до Рима оставалось всего три дневных перехода, когда их встретили римские войска. Сражение шло с переменным успехом, однако в конце концов римляне под командованием консулов Л. Эмилия Папа и Г. Атилия Регула разбили галльские орды на этрусском побережье, на высоте мыса Теламон, чуть севернее Коссы. Г. Атилий Регул заплатил за эту победу своей жизнью (Полибий, II, 28–31). Но Рим не удовлетворился тем, что галлов удалось остановить, и уже через два года, в 223 году, римская армия переправилась через По и заняла страну инсубров. Еще некоторое время спустя консул М. Клавдий Марцелл — с ним нам еще предстоит познакомиться ближе при описании Второй Пунической войны — после решительной победы при Кластидии (ныне Кастеджо) взял Милан. Сразу после этого в Цизальпинской области появились первые римские колонии — Плаценция и Кремона. Наконец, в 220 году, уже перед самым началом Второй Пунической войны, завершилось сооружение Фламиниевой дороги, названной в честь своего создателя цензора Гая Фламиния и открывавшей кратчайший путь от Рима до долины По и Римини. Полибий, подробно описавший «галльскую войну», ничуть не заблуждался относительно ее важного значения. Он понимал, что поддержка кельтов представлялась Ганнибалу одним из обязательных условий, обеспечивших стратегический успех его предприятия.