– Подготовиться к чему?
– К войне, – решил я сыграть ва-банк. – С князем.
– О-о-о-о, мальчики, так вы, оказывается, совсем заигрались!
– Нет, – покачал я головой. – Вы даже не представляете, что он делает.
– Что, детей ест?
– Только сначала жарит…
Я принялся рассказывать все, что видел в тот день.
– …в тот день, Анатолий Геннадьевич, ад был пуст, все демоны были там.
– Это невозможно, – покачал он головой. – Ни один разумный человек…
– Не вам ли знать, на что способны разумные люди? – я встал и скинул свитер вместе с плащом. – Я был там, распятый на кресте. Видите этот шрам на ладони? Здесь был первый гвоздь, здесь – второй. Третий…
Я показал ему все шрамы, оставшиеся мне в наследство. Волков нахмурился и замолчал. Внезапно он встал и начал ходить из стороны в сторону.
– Ты хочешь, чтобы я отправился мстить за кавказцев? – внезапно озверел он. – Знаешь, сколько я ваших убил? А знаешь, почему? Из Афганистана мы уходили последними. Уходили тогда, когда уже все новости говорили, что нас там нет. Я вернулся домой, в Баку. Знаешь, кого я там увидел? Никого. Там не было никого! Ни моей жены, ни детей. Их не было! Они просто исчезли. Ни тел, ни могил. Ничего! Я искал их больше года, но нашел лишь азербайджанца, который их убил. Знаешь, что он ответил, когда я спросил у него: «почему?». Он сказал: «потому что русские». Скажи мне, Ганнибал, почему я должен помогать тебе в этой войне? Назови мне хоть одну причину?
– Потому что вы не националист, – спокойно посмотрел я в горящие бешенством глаза. – Когда я пришел, вы начали меня тренировать, без злобы, без презрения. Вы стали учить меня интуиции, хотя я об этом не просил. Вы хотели мне помочь, несмотря на то, что я кавказец. Геннадий Анатольевич, вы понимаете, что в смерти ваших близких виновата не нация, а национализм, который в людях развивали, холили и лелеяли. Именно с ним мы и хотим воевать. Это не месть, не желание наказать. Мы просто хотим остановить этот ад и не дать ему разрастись еще больше.
Волков какое-то время смотрел в мои глаза, пытаясь осознать, что я только что сказал. Ярость ушла из его взгляда, лицо осунулось, и он словно постарел лет на двадцать.
– Уходите, – прошептал бывший солдат.
– Мы будем ждать вас к двум часам у нашего дома к югу от города.
Он ничего не ответил. Мы с Зоргом встали и вышли на улицу.
***
– Ну, что там у тебя, Ниила?
Саша подошла к нимфе и посмотрела через плечо.
– Я уже дописала десятую страницу, госпожа, – доложила та.
– Нет, я этого точно не выдержу, – потерла переносицу моя девушка. – Слушай, может, у тебя с ней что-то было, и она мне мстит из ревности? -Саша грустно посмотрела на меня.
– Не говори глупостей, – я подошел к ней сзади и поцеловал в шею. – Даже у Зорга с ней ничего не было.
– Что значит «даже»? – возмутился мой друг. – Такое чувство, что я - бык-осеменитель.
– Слушай, я видел, как ты вчера на собрании строил глазки двум девушкам сразу.
– Ну и что? Я просто здоровый полигамный мужчина!
– Это называется кобель! – хмыкнула Саша, наливая всем чай. – Нет, ну правда, десять страниц за ночь, эта зараза просто издевается надо мной!
– Зато у нее почерк красивый, – заметил я, глядя на текст.
Нимфа мой комплимент оценила, подняла голову и улыбнулась, но наткнувшись на строгий взгляд Саши, тут же продолжила работу.
– У меня тоже неплохой, но почему-то ты не дал мне вчера самой этим заниматься. Заметь, когда она диктовала, а я записывала, все шло на порядок быстрее.
– Извини, но ты мне нужна для других дел, – хмыкнул я, за что получил толчок плечом.
– Не только для тех, о которых ты подумала, у тебя вообще довольно большой фронт работы.
– Да, насчет этого, – Саша тяжело вздохнула. – Здесь есть рецепт бесцветных чернил.
– Бесцветных? – оживился Зорг. – То есть мы можем брать всякую рухлядь из руин, рисовать руны и продавать! Мы ведь так и не спалимся перед князем, и сможем не только усилить наших ребят, но еще и заработать! Слава богу, наконец-то! Я уж думал, в концы разоримся с вашими тратами…
– Нет, – прервал я его тираду.
Смотреть на Сашу стало просто невыносимо. Каждое слово моего друга постепенно убивало ее настроение. Видимо, от мысли, что ей снова придется сидеть и клепать артефакты, у нее сжалось сердце.
– Мы не будем этого делать, – я взял лицо девушки и приподнял.
Она с сомнением и мольбой посмотрела на меня.
– Но ведь так будет для нас лучше. Ведь я действительно смогу создавать артефакты и…